Экспедиция надежды - страница 32

– Сейчас необходимо самое пристальное внимание уделять гигиене, – заключил доктор Поссе.

Исабель знала, о чем говорит врач. Точно так же, как она поступила с одеждой своей матери, она сожгла в печке одежду доньи Марии-Хосефы. Как же обидно было жечь сатиновые нижние юбки, перкалевые сорочки, корсеты из чесучи и парчовые юбки! Не из-за самих вещей, не из-за нежно скользивших в руках дорогих тканей, а из-за странного ощущения, будто она соучаствует в уничтожении красоты этой женщины, еще недавно столь ослепительной. Супруг госпожи велел окурить весь дом парами купороса, а потом вручил девушке две большие шкатулки с драгоценностями, которые его жена никогда не надевала. Исабель перебирала броши в форме павлина, инкрустированные бриллиантами и изумрудами, ожерелья из серого жемчуга, серьги с рубинами… Их пришлось обработать раствором азотной кислоты и щелочью, как старые столовые приборы.

Изменения во внешности больной наводили ужас. Все лицо, особенно вокруг глаз и рта, было обметано высыпаниями, далее пустулы спускались на грудь, руки и ноги. Врач отслеживал цвет пятен – белесые, черноватые, свинцово-серые или пунцовые, а также их форму – выступающие, расползающиеся вширь или уходящие вглубь. Наибольшие страдания причиняло воспаление слизистых: из-за конъюнктивита глаза почти не открывались, дыхание стало неровным и сиплым, голос охрип.

– Есть опасность отека гортани, – сказал врач негромко. И, сообразив, что его слова нуждаются в пояснении, добавил: – Она в любое мгновение может задохнуться. И еще риск сепсиса, то есть общего заражения крови. Надо стараться как можно чище обрабатывать кожу.

Через четыре дня папулы превратились в пузырьки с мутным гнойным содержимым. Запах от них шел невыносимый, но Исабель без единой жалобы, совершенно спокойно чистила их и подсушивала. Она выполняла необходимые манипуляции такими точными движениями, словно занималась этим всю жизнь. Похоже, в болезни наступил критический момент: у больной поднялся жар, она начала бредить. Тут же, словно по волшебству, появился священник: само собой, его никто не звал. Увидев прискорбное состояние страждущей, он засуетился со святым елеем.

– Что это вы делаете, дон Камило? – процедил врач, от природы подозрительный.

– Мы все желаем, чтобы донья Мария-Хосефа оставила этот мир, причастившись Божьей благодати, – медоточиво пропел священник.

– Не торопите события, а то как бы беду не накликали.

Визит священника вызвал панику среди прислуги. Под какими-то невнятными предлогами многие бежали назад в свои деревни. Оставшиеся же старались ускользнуть всякий раз, когда их просили подняться наверх. С Исабель все общались на расстоянии, кроме кухарки – она давно переболела оспой и не боялась заразиться. Особняк погрузился в безмолвный полумрак. Дон Херонимо, столь отважно и успешно решавший мирские дела, совсем потерялся перед лицом смерти. Непредсказуемость болезни и ее заразность буквально парализовали его. «Выживет ли она? Не стану ли я следующим? – Казалось, он постоянно мучается этими вопросами. – Или настанет черед детей?» Таким образом, вскоре Исабель стала опорой дома: она взяла на себя все заботы, включая пополнение запасов и организационные вопросы. Целиком посвятив себя этим хлопотам, она занимала работой руки и голову; это позволяло забыть о себе и смягчить сердечную боль. После смерти матери она усвоила, что это лучший способ справиться с потерей.