– Ты звал меня вещать о миллиарде, – морщится Баграт.
– Я не звал, – возражает Бальшаков, – ты сам напросился. Мы вообще-то собирались с Чистяковым посекретничать.
– Я не напрашивался, – обиделся Баграт, – а предложил совместить приятное с полезным. Ты же из деревни раз в сто лет появляешься.
– Давай тогда по десять сантилитров приятного, – предложил Алексей, – а для полезного дождемся бухгалтерию.
– Давай дождемся, – откинулся Баграт на высоком стуле. – Пока выкладывай про поколения.
Алексей продолжает философствовать. Баграт слушает внимательно, смотрит мимо – на гостиницу «Пекин» за площадью Маяковского.
Ярко освещенная высотка целиком помещается в окно пивного ресторана. Баграт подносит к глазам стопку охлажденной до глицериновой густоты водки и рассматривает через нее зиму. Холодная линза искажает белую площадь, седобровых прохожих и палатку с хот-догами. Под крупными хлопьями заблудившегося снега они кажутся игрушечными миниатюрами, заключенными в стеклянный шар, который хорошенько встряхнули, чтобы закрутить вихрь из мелко нарезанной бумаги.
Баграт ловит в линзу рюмочного прицела голые коленки. Коленки мельтешат на морозе, раскидывают на ходу полы цигейкового полушубка. Баграт несет коленки в рюмке до входа в ресторан, потом шумно выдыхает и опрокидывает себе в горло напиток с растворенным в нем привкусом снега, коленок и хот-догов. Не дышит. Вытаскивает из высокой подставки длинную соломку черного сухаря, но не откусывает от промасленной чесночной гренки, а старательно втягивает носом прогорклый ржаной аромат.
– Нет, ну ты сам посуди, – продолжает Алексей. – Мне за тридцать. Я работу найти так и не смог, тебя лишь ноги кормят.
– Пока вроде досыта.
– Пока да, но ноги не железные. Все, кто из нашей группы еще работает, получают как практиканты.
– Потому и работают еще.
– Это как?
– Это просто. У нас в институте на военной кафедре умный капитан преподавал, и, когда мы возмущались, зачем новоиспеченных инженеров на два года отправляют отдавать воинский долг, он очень доходчиво объяснял, что в армии лейтенантских должностей полно, а полковничьих мест гораздо меньше. Даже картинку рисовал – пирамидка с основанием из лейтенантов. Доказывал, что выпускники вузов – идеальные лейтенанты. Два года послужили, потерлись в основании пирамиды рабочими лошадками, и до свидания, мальчики. Нечего тут с кадровыми военным задницами толкаться в узких коридорах Генштаба.
– Двигай от армии к потерянному поколению, – попросил Алексей.
– Двигаю, тут недалеко. Жизнь, она от армии мало чем отличается: лейтенантских должностей полно, а генеральских – раз, два и обчелся.
– Глубокомысленно, – согласился Алексей.
В зал вошли две пылающие девушки – с синими коленками из рюмки Баграта и ее подружка. Принесенные с холода щеки уводят отлив румян ближе к сиреневому, носики просвечивают сквозь тональный крем морозно-пунцовым. Алексей любуется мягким наполнением свободных, крупно вязанных свитеров. Любуется, как кажется ему, незаметно. Баграт сидит ко входу спиной, вошедших не замечает. Девушки длинно растирают замерзшие пальцы, выискивают кого-то среди посетителей.
– Когда поколение подползает к сорока, немногие закрепились на уровнях выше среднего, – продолжает Баграт. – А снизу уже молодежь карабкается и старичков с теплых мест выколупывает. Старички сверху отбрыкиваются, как в игре «Царь горы». Но здоровья у молодых побольше. Да, будем честны, и квалификация неофитов зачастую повыше. Не говоря о том, что, собственно, царям горы нанимать молодежь дешевле и спокойнее. Так было всегда.
