Елена Ивановна Рерих. Письма. Том II (1934 г.) - страница 28

Знаю, что Вы не любите мускус, но именно это средство так незаменимо при огненных проявлениях. И оно так указывается Вл[адыкой]. Это есть отложение психической энергии, которая одна лишь хранит нас в борьбе с заболеваниями и огненными явлениями. Черкните или дайте телеграмму, и мы Вам немедленно вышлем его. Также можем прислать и так называемый йогический порошок, тоже данный Вл[адыкой], но в него тоже входит мускус. Не буду утомлять Вас длинным письмом. Шлю Вам самые сердечные мысли и посылки силы психической к быстрому восстановлению здоровья. Лучи Влад[ыки] хранят Вас. Берегите себя.

Сердцем и духом с Вами.

Родные мои Пасик и Юханчик, сегодня утром пришла грустная телеграмма о смерти нашего милого, незаменимого Феликса Денисовича. Огромная потеря для Латв[ийского] Общества. В последнем своем письме, предчувствуя свой близкий уход, он писал, что у него есть заместитель, некто Стурэ, но без подробностей о нем. На этой неделе я получила письмо от Иогансон от 3 марта, в котором она пишет, что дело в группах обстоит не совсем ладно и даже в опасности, ибо многие недовольны распределением и своими руководителями. Но говорить об этом с Ф[еликсом] Д[енисовичем] нельзя, ибо он все принимает за бунт против Иерархии. Некоторые фразы, особенно последняя, в которой она просит меня принять ее в ученицы, дали мне ключ к положению вещей. Она, видимо, уже понимала, что Ф[еликс] Д[енисович] уходит, и хочет забежать и взять инициативу в свои руки, хотя бы по Женскому Объединению. Сейчас мы послали соболезнующую телеграмму Обществу и его семье и будем ждать известий о его распоряжениях, а пока что очень осторожно, без указаний и принятия каких-либо обязательств отвечу Иогансон. Между прочим, она тоже пишет, что Стурэ – идеальная правая рука Ф[еликса] Д[енисовича], устремленный, исполнительный и честный, но что в нем нет той искры, того «горящего сердца», которое солнечно согревает и объединяет. Так, пишет она это письмо, ибо чувствует, что ответственность за дело лежит также на ней. Буду очень осторожна, ибо она не очень симпатично относится к латышам. Подождем известий об оставленных распоряжениях. Если они напишут тебе об этом раньше, пожалуйста, не забудь переслать мне, чтобы я знала, какой курс принять. По-видимому, он умер 28 марта и как раз 27-го я страшно беспокоилась о нем, и вчера после отъезда Манов мы решили послать ему еще одну телеграмму, спрашивая о его здоровье. Да будет радостна встреча его с Вл[адыкой]!

Теперь наши текущие дела. Приезжали Маны, поразило, насколько оба плохо выглядят, особенно сам полк[овник]. Лицо одутловатое и сине-красное, тоже непрочен. Несмотря на наши расспросы, ничего особенного рассказать не мог, кроме того, что отношение к нам стало лучше. Рассказывал о нелепых наговорах Дорофьева, который сообщил, что вся обстановка в нашем доме настолько была подозрительна и жутка, что он спал с револьвером под подушкой и уже в пять часов утра сбежал, ибо не мог вынести этой жути!!! Мы горды с Ояночкой, что навели такой страх на шестифутового мужчину! Он только забыл, что он сбежал с маундсами[131] яблок и груш, полученными от нас его приятелем, капитаном Бодингтоном, с которым он мирно почивал в «Аркадии». Как все подлые личности, он думал выслужиться, доказав свою якобы преданность своей новой родине, но, по-видимому, нелепость его рассказов заставила усомниться в правдивости их и сейчас он далеко не в блестящем положении. Яр[уя] пишет Вам о посещении двух немцев, из которых один, некто Дейстер, очень интересуется тибетским языком и явился сюда, чтобы получить фасилитис