— До Арлиндейла три дня пути. Первые двое суток будем ехать по тракту, а дальше путь ляжет через леса, — объяснял мне Бехатар. — Не скажу, что дорога легкая, но это и не самый тернистый путь.
Я никогда не любила походы, но сейчас трудности не пугали. В отличие от шанса еще раз повстречаться с орками.
— Боишься? — вскинув бровь, Килиан посмотрел на меня.
— Представь себе: да, — не удержалась я.
— Правильно делаешь. Глядишь, это поможет тебе остаться в живых.
Нет, ну это уже просто за гранью. Понятия не имею, что именно я сделала, чем заслужила такое отношение, но, как бы там ни было, никто не давал ему права…
— Погода нам благоволит, — маг заговорил прежде, чем я успела высказать Килиану все, что о нем думаю. — Не хмурьтесь, леди Кира, — он с улыбкой взглянул на меня. — Здешние места очень красивы. Особенно в это время года. — Бехатар поднял взгляд к прозрачно-голубому небу. — А уж когда доберемся до эльфийских земель… Уверяю, вы будете в восторге.
…Держать поводья и сидеть, расставив ноги, оказалось не просто, но то были цветочки по сравнению с тем, что все мысли сводились к одному – не рухнуть с моей гнедой красотки. Покачиваясь в седле, я боялась сделать лишнее движение, искала любую зацепку в непривычном для себя положении. Хотелось ухватиться за что-то, найти опору и вцепиться в нее обеими руками. Стоило Ветлянке мотнуть головой, наступить копытом в выбоину или чуть-чуть прибавить ход, я напрягалась каждой мышцей. Радовало одно: в такие моменты дискомфорт от раздвинутых ног был почти не заметен.
Килиан, сменив гнев на милость, то и дело повторял, чтобы я опустила руки, откинулась назад и расслабилась. Но, как это сделать, не понимали ни мозг, ни тело.
— Вечером спина тебе спасибо не скажет, — ехидно заметил он. — А уж про ноги вообще молчу.
Ну, спасибо, успокоил.
И все же, некоторое время спустя, я не то, что бы привыкла, но приноровилась – во всяком случае, уже не сидела, напрягшись, как пружина в ожидании того, что вот-вот упаду.
— А здесь красиво.
Грунтовая дорога стелилась до линии горизонта. С правой стороны раскинулся лес, и теперь, при свете дня, уже не казался страшным. Солнечные блики играли в молодой листве, звонко переговаривались меж собой невидимые птицы, шелестела листва. По левую руку, насколько хватало глаз, тянулось заросшее высокой травой поле – колыхающееся море сочной зелени с редкими всполохами неизвестных мне цветов – их пурпурные, синие и белые бутоны качались в такт ветерку.
— Весной эти земли особенно прекрасны, — ехавший впереди Бехатар обернулся ко мне.
— А в нашем мире сейчас зима.
Стоило заговорить о доме, как сердце вновь кольнуло тревогой. Как там Марина? Уже сообщила моей маме? Наверняка. От этих мыслей захотелось пришпорить лошадь и нестись, нестись, нестись… Вот только, куда?
— Ты чего? — нахмурился Килиан.
— За маму переживаю. Наверняка она там с ума сходит.
Он задумчиво посмотрел в мою сторону.
— А что отец?
— Понятия не имею, — я равнодушно пожала плечами. — Он исчез из нашей жизни еще до моего рождения.
— Прости. Я не знал. — Килиан смутился, и первый раз за все время взглянул на меня без неприязни или настороженности.
— Ерунда. Не бери в голову.
Хорошо это, или нет, но я никогда не жалела о его отсутствии. Не обижалась, но и нужды в нем не испытывала.
— Я тоже почти не знал своего, — Килиан придержал коня, и дождался, пока моя Ветлянка поравняется с его Буревестником. — Его убили, когда мне было три, а брату пять. Бехатар взял нас под опеку и заменил отца.
