Маринка, тем временем, продолжала разглядывать старинное зеркало, висевшее как раз напротив моей кровати. Строго говоря, кровать не моя, а бабушкина, но на ближайшие две недели, пока ба поправляет здоровье в санатории, ее «двушка» перешла в мое полное распоряжение. Точнее, мое и Маринкино: наша дружба тянется еще с детсадовского горшка.
За день до отъезда ба, я попросила ее разрешить мне пожить вместе с подругой и, как и ожидала, без проблем получила согласие.
— На балконе не курить, алкоголь не пить, мальчиков не приводить, — выставила условия ба, и тотчас внесла поправку. — Если только Антошеньку.
— Значит, без мальчиков, — я вытянула ручку бабушкиного чемодана и покатила его к лифту.
На прошлой неделе сын бабушкиной соседки пришел чинить залитый кофе ноутбук, и ба отчего-то решила, что мы с ним идеальная пара. С соседом, а не ноутбуком, разумеется. Хотя между долговязым занудой, похожим на Шэгги из «Скуби-Ду» и китайским лэптопом, я бы, не задумываясь, выбрала последнее. Тем более, что «славный мальчик», как называла его ба, взял за ремонт вдвое больше положенного.
Узнав об этом, я на следующий день постучалась к бесстыднику и вежливо попросила вернуть разницу, скромно уточнив, что в таком случае его матушка никогда не узнает о фото, которые юный бизнесмен присылал мне в личные сообщения.
В этот момент мама Антошеньки очень удачно выглянула из кухни, чем придала моему заявлению еще бóльшую убедительность. Через десять минут незаконно вырученные средства были торжественно возвращены моей ба, а чтобы не шокировать ее подробностями, я, скрестив за спиной пальцы, сказала, что «Антошенька» решил сделать ей скидку.
— А, может, погадаем? — Марина в два прыжка преодолела расстояние между зеркалом и кроватью и, приземлившись рядом, хитро прищурилась. — Ну, суженый-ряженый, все дела…
— Ага, вот явится к тебе Антошенька, будешь знать, — хмыкнула я.
Настенные часы показывали половину двенадцатого. На носу маячил зачет по анатомии, и, учитывая, что вместо зубрежки, мы, как и обещали ба, разбирали и паковали в коробки старые вещи с балкона, разумнее было бы выспаться.
— Боишься? — подруга шутливо толкнула меня в бок.
— Сейчас еще даже не святки.
— Ой, да брось, — Марина махнула рукой, — кто вообще верит в эти условности?
— Тогда зачем гадать, если не веришь?
Последний раз спиритизмом я занималась классе в четвертом: вместе с Мариной и еще двумя одноклассницами мы, сбившись, в кружок, вызывали «матного гномика». Понятия не имею, кто это такой, но в наши школьные годы было модно развлекаться подобными штуками. По итогу, вместо матного гномика явился подружкин дед из соседней комнаты, что в принципе было одно и то же.
И вот теперь Мари, очевидно, захотелось повторить.
— Ладно, давай, — вздохнув, я слезла с кровати и пошлепала на кухню за свечами.
Все равно ведь не успокоится, если уж что в голову вбила. А так хоть быстрее спать ляжем.
— Суженый-ряженый, явись ко мне наряженный… — уже в третий раз взывала Маринка глядя в черную глубину зеркала. На этот раз она зачем-то завыла в конце.
Мы сидели в темной спальне, и единственными источниками освещения были зажженные свечи в наших руках. Справедливости ради, подернутые дрожащим пламенем отражения выглядели жутковато, но, спать мне хотелось больше. Не удержавшись, я зевнула.
— Кира! — возмутилась Мари. — Прекращай. Теперь твоя очередь. — Она отошла, освобождая мне дорогу к зеркалу.
