В лесу было прохладно и влажно, я перешла овраг, побежала к своей поилке, увидела, что на краю сидит енот и стирает в остатках воды на донышке какую-то бумажку. Я осторожно подошла поближе и шепнула:
– Привет.
– Утречко, – кивнул енот, я подпрыгнула, он посмотрел на меня и усмехнулся: – Говорящих енотов никогда не видела?
– Не-а, – шепнула я, радостно потирая ладони, подошла ещё ближе и осторожно погладила енота по спине, любуясь переливами шерсти. Енот прищурился от удовольствия:
– Да не стесняйся, я знаю, что я прелесть.
Я захихикала и стала гладить смелее, он продолжил стирать, я присмотрелась – это был паспорт, чернила расплылись, но фото молодой женщины сохранилось хорошо.
– Что ты делаешь?
– Полоскаю, ясен перец, я же енот-полоскун! – он достал паспорт, расправил и внимательно всмотрелся в расплывшиеся буквы, остался недоволен и продолжил полоскать, тихо бурча: – Иногда, понимаешь, главное – вовремя слинять. Вот чтобы не надоесть, поймать тот момент, когда тебя любят больше всего, и уйти в сиянии славы. Да?
– Не знаю, – сгорбилась я, – мне уходить не хочется. Но меня выгоняют.
– Значит, тем более надо уходить! Но потом обязательно вернуться и отомстить.
– Так и сделаю, – грустно улыбнулась я. Енот отстирал чернила полностью, понюхал паспорт и расправил на камне сушить, посмотрел на меня:
– А чего грустим?
– Единорога хочу призвать.
– Их же не существует?
– А я всё равно хочу.
– Ну, если очень захотеть, то можно и из другого мира прорваться, – прозвучало грустно, енот смотрел на паспорт, потом посмотрел на меня: – Да?
– Наверное, – пожала плечами я, – я не знаю, ко мне из другого мира пока что никто не прорывался. Надеюсь, мой единорог будет первым.
– Удачи, – подмигнул енот, взял паспорт и деловито полевитировал куда-то в заросли, я смотрела в лужу на дне поилки, в ней отражались облака... Ко мне кто-то шёл.
Я вздрогнула, выпрямляясь и прислушиваясь изо всех сил, это был он, больше некому! Тяжёлые мягкие шаги, приминающие мох и выжимающие воду из заболоченной земли, треск кустов – он огромный, ему нужно очень много места...
Шаги остановились, как будто он заметил меня и насторожился, я зажмурилась и шёпотом взмолилась:
– Приди-приди-приди!
Он сделал ещё шаг, потом ещё один. Остановился и шумно выдохнул, как будто спросил, с какой радости он должен ко мне приходить.
– Ты будешь самым счастливым фамильяром на свете, я тебе обещаю, у тебя будет всё самое лучшее, я буду тебе всё разрешать, всё покупать, буду тебя мыть и чистить каждый день, и кормить буду самым вкусным, и буду с тобой разговаривать, никто не будет тебя считать животным, честно-честно!
Он сделал ещё пару шагов, потом как будто передумал и отступил назад, засопел.
– Ты стесняешься? Мне уйти?
В его ответном фырке мне почудилось "да", я встала с плиты, попыталась рассмотреть между деревьями и кустами хоть что-нибудь, но было ещё темновато, я ничего не видела.
– Ладно, я уйду. А ты точно сможешь пройти через овраг? У нас собаки через него не хотят ходить.
В ответ раздалось возмущённое сопение, как будто он обиделся на то, что я сравнила целого его с какой-то там собакой.
– Ладно, я тебе верю. Приходи, я буду очень ждать. Водички вот тебе оставлю, – я наколдовала ему воды, отошла и спряталась в папоротнике за тем деревом, возле которого сидела в прошлый раз. Тяжёлые шаги приблизились, но остановились, раздался ироничный фырк, он развернулся и шумно пошёл обратно, я вскочила:
