Элира, разрушающая башни - страница 9

Чудище стало ползать у подножья вулкан, будто не знало куда податься.

Все это происходило под мертвенным светом Парада Планет – редкого явления, когда два солнца и луна выстроились в идеальную линию с миром Детей Света и Ночи.

Первое солнце, багровое, как раскалённый уголь, висело прямо над жерлом, отбрасывая длинные кровавые тени.

Второе, холодное и сизое, как лезвие ножа, стояло чуть ниже, его свет преломлялся в дыму, создавая над вулканом мерцающий ореол.

Луна, чёрная, с ржавыми прожилками, казалась зрачком гигантского ока, взирающего на рождение кошмара.

После того, как первое чудище полностью обрело свои формы, прошло время – может, час, может, вечность. Затем из жерла выползла вторая капля. Она повторила путь своего предшественника. Но в этот раз всё было немного иначе.

Тело – сплетённое из осколков застывшей лавы, скреплённых чёрной смолой. Глаза – пустые воронки, в которых мерцали отражения несуществующих звёзд. Чудище двинулось за первым, оставляя за собой трещины в камне, будто время гнило под его шагами.

Третье чудище появилось быстрее. Минуты, а не часы. Оно родилось из очередной капли. Затем четвёртое. Пятое. Шестое…

С каждым новым чудищем интервалы сокращались. Они вырывались из жерла, как пули из ствола. Вот уже у вулкана ползали разные твари: существо с крыльями из рваного пергамента; чудище, чьи конечности были скручены в спирали, как сломанные пружины; длинное, как змея, но с сотней суставов, ломающихся при движении.

Когда их стало две дюжины, всё замерло. Вулкан перестал извергать новых тварей. Чудища застыли, будто ожидая команды. Даже ветер стих, и песок завис в воздухе, как в стеклянной сфере. Небесная механика подходила к кульминации. Багровое солнце коснулось луны, окрасив её в цвет запёкшейся крови. Сизое светило померкло, словно его затянуло в воронку. Тени стали слишком длинными, протянувшись к оазисам и городам, как щупальца.

Воздух густел, наполняясь сладковатым запахом гниющей меди. Последние минуты Парада Планет тикали, но мир уже понял: это не конец, а затишье перед финальным актом.

И вот у подножия вулкана, где тени трёх светил сплелись в зловещий узор, песок и пепел закружились в медленном вальсе. Спираль, рождённая из разрывов реальности, взметнулась к небу, вбирая в себя осколки времени – обрывки вчерашних рассветов, обугленные мгновения давно умерших эпох. Вихрь звенел, как тысяча разбитых часов, а внутри его сердцевины мерцали песчинки-звёзды, каждая – искра из иного измерения.

Постепенно воронка сгустилась, и в её центре проступил силуэт. Сначала – абрис атлетичного тела, выточенного словно из янтаря и ночи. Потом – детали.

Кожа, мерцающая, как позолота пустыни на рассвете. Каждая частица песка, сплавившись в плоть, стала микроскопическим кристаллом, переливающимся оттенками меди, охры и тлеющего угля.

Мускулы, словно высеченные богом-кузнецом: рельефный торс, узкие бёдра, плечи, готовые принять тяжесть миров. Даже в неподвижности его тело дышало силой, напоминая сжатую пружину, готовую распрямиться в смертельном прыжке.

Лицо – совершенная гармония ярости и соблазна. Резкие скулы, будто вырезанные ветром из скал, обрамляли губы, полные и мягкие, как лепестки чёрного лотоса. Прямой нос, будто отлитый из бронзы, и брови, изогнутые, как клинки.

Он открыл глаза.

Ворак-Тал – так звучало его имя на языке, забытом ещё до рождения звёзд. «Пожирающий время» – шептали его губы, и от этого слова трескались камни.