Эти танцоры под деревьями… Эх, а ведь были же времена, когда Лестер брал меня за руку, мы поднимались и танцевали до упаду.
– С вашего позволения, – раздался неожиданно чей-то голос.
Передо мной с протянутой рукой стоял молодой мужчина:
– Как сказал мой учитель, все церемонии в сторону. Примерно как господин беспорядка на Двенадцатую ночь рождественских увеселений. Я отважился пригласить вас на танец.
Он был высок и хорошо сложен, с рыжевато-каштановыми волосами. Выговор безошибочно выдавал в нем уроженца Йоркшира.
Я поднялась и протянула ему руку, и он повел меня на площадку, чуть поодаль от остальных. Времени он терять не стал и тут же пустился в пляс. Танец был простой, деревенский, ничем не напоминавший замысловатые придворные танцы, которыми так превосходно владел Лестер. Он требовал скорости и выносливости, но никак не утонченности.
Темные глаза незнакомца изучающе смотрели на меня, и я понадеялась, что ничем не выказала, как рада тому, что его не напугает мое королевское достоинство.
– Все знают, что в танцах вам нет равных, – сказал он. – Я надеялся увидеть это собственными глазами.
Он кивнул и снова распрямился, как того требовал танец. Его невозможно было не заметить.
– Кто вы такой, сэр? – спросила я.
– Когда никакие правила не действуют, неужто мы обязаны называть свои подлинные имена?
– Когда вас спрашивает королева – да.
Он знал, что я королева; почему бы и мне не знать, кто он такой?
– Хотел бы я зваться Гавейном или Ричардом Львиное Сердце, но я всего лишь Гай Фокс из Фарнли, егерь сэра Энтони Брауна. Даже не сэр.
– А вы далеко забрались от своего дома на севере, – заметила я.
– И намерен забраться еще дальше, – отвечал он. – Я только что достиг совершеннолетия и теперь сам себе хозяин. Я намерен отправиться на континент и там научиться воевать.
Какая же муха кусала этих юнцов, что их всех тянуло на континент воевать?!
– Приезжайте лучше ко двору, – сказала я.
Он мог бы стать членом Королевской гвардии.
– Я чувствую в себе иное призвание, – отвечал он. – Но я благодарю ваше величество.
Йоркшир… север, оплот католицизма… на службе у сэра Энтони…
– На чьей стороне вы намерены сражаться? – спросила я внезапно.
– Я… я… на стороне англичан, разумеется.
Да, но англичане сражались с обеих сторон.
– Очень советую вам выбирать правильных англичан. Сейчас во Франции находятся мои войска под командованием сэра Джона Норриса и графа Эссекса. Я могу замолвить за вас словечко.
– Вы чрезвычайно добры, ваше величество, – с поклоном произнес он, однако рекомендацию просить не стал.
– Завтра мы будем обедать в Избурне, – сказала я. – Приезжайте ко мне туда, я распоряжусь, чтобы для вас подготовили рекомендательные письма.
– В Избурне? – переспросил он медленно. – Я бы держался от тех краев подальше.
– Почему же?
– Это про́клятое место. И Каудрей тоже. Я рад покинуть его, прежде чем проклятие возымеет действие. В Избурне когда-то было небольшое приорство, освященная земля. Когда монастыри распустили, а имущество раздали придворным, их сила и святость никуда не делись. Один монах наложил на разорителей проклятие огня и воды. Это место, – он махнул рукой в направлении мирных стен Каудрея (его северный акцент стал сильнее), – погибнет от огня, а его хозяева – от воды. Здания сгорят, а владельцы утонут. Мы не знаем когда. Может, завтра, а может, несколько поколений спустя.
– Через несколько поколений всему приходит конец, – сказала я. – Даже тому, что мы так усердно стараемся сохранить. Чтобы это объяснить, не нужно никаких разговоров о проклятиях.
