Не скрывал своего особого отношения к девушке. Улыбнулся. По-отечески. Всё,
пора домой. Заторопился. Он все сделал правильно. Но почему-то сомнения не
покидали до самого дома. И всю новогоднюю ночь.
Прав ли он, поддавшись уговорам одного из сотрудников освободить от дежурства в
новогоднюю ночь. Мотивация не поддавалась критике. Исправить ошибку.
И впервые за много лет под бой курантов думал о промелькнувшей грусти в
серо-синих радужках Екатерины. Но с предпоследним глотком игристого напитка
убедил себя. Ошибся. А с последним
пожелал парочке «Долго и счастливо». И выкинул мысли о молодых сотрудниках.
Вернул внимание жене. Она очень подозрительно смотрела. Крепкий поцелуй. Мир в
семье восстановлен.
Настороженный взгляд в сутулившуюся спину мужчины. Катя медленно закрыла дверь
ординаторской. Слова заведующего отделением беспокоили. Верит слухам. Странный вопрос о наличии молодого человека. Не знает
всей правды. Не стала разуверять. Соврала. Не призналась. Да и в чем ей
признаваться.
Анестезиолог Юрий Алексеевич. Юрочка. Завидный кавалер. Молодой мужчина
привлекательной внешности,
окружил вниманием Екатерину Дмитриевну. Она долго присматривалась, сомневалась.
Он был настойчив. Одним ноябрьским утром решилась принять приглашение на
свидание.
Жаркие объятия с юной медсестричкой в один миг превратили надежду на счастье в
пыль.
Он просил прощения.
Убеждал. Не так поняла.
Настаивал. Глаза ошиблись.
Не поддалась.
Однажды она простила. Другого. Дала шанс. Тому, другому.Не оправдал. Не хотела
больше испытывать душу.
Окатила Юрочку холодным взглядом. Решительно указала на дверь.
Новый год к нам мчится, скоро всё случится,
Сбудется, что снится,
Что опять нас обманут, ничего не дадут,
Ждать уже недолго, скоро будет ёлка,
Только мало толка,
Если Дед Морозу песню дети не запоют.
Весело пела «Дискотека Авария», выдергивая девушку из неприятных
воспоминаний.
Встрепенулась. Бросилась на поиски источника звука. На экране весело улыбалась
подружка.
— Привет, — ответила на звонок.
— Привет, подруга, — в динамике слышался упрек. Не ошиблась. — Уверена, ты ещё
на работе. В такой то день. Катька, ты сумасшедший трудоголик, — не давали
шансов на оправдание обвинительные интонации.
— Сысоева, ты…
— Как всегда права, — отмела все возможности на оправдание подружка. — Молчишь,
— не позволила вставить и слова. — Нечего мне сказать. И не дыши так на меня. Я
тебя сколько лет знаю,Катька?
Тысячу. Торчишь в своей больнице, а дома шаром покати, — сыпала правдой
подружка. — И как ты собираешься встречать новый год? — замолчала, давая
возможность Екатерине защитить себя.
— Как все, — пожала плечиком девушка. Не хотела выдавать своих планов. А планов
у Екатерины Дмитриевны не было.
— Все, Катюха, отмечают новый год хотя бы с шампанским. У тебя есть шампанское?
— уверенно направляла разговор в нужном ей направлении.
Молодой хирург обвела взглядом ординаторскую. Шампанское нашлось в подарочном
пакете с нарисованным Дедом морозом, с елкой на плече, с большими лапами-ветками,
усыпанными зеленными иголками. Красивая.
Пушистая. Отметила про себя Катя.
— Шампанское есть, — заглянула вовнутрь пакета. — И конфеты, — радостно
воскликнула. Обнаружила перевязанную ленточкой небольшую коробочку.
— Чтоб ты делала без благодарных пациентов, —
упрекнул динамик.
— Сысоева, ты на что намекаешь? — не нравился тон. Но ссориться в такой день не
хотелось.
