И снова виденье, и снова тот день,
Когда мы в саду, где падает тень,
Блестящие сливы срывали в корзину,
И день золотился неотразимо…
Я комкаю лист со стихотворением, швыряю его в мусорное ведро и беру в руки телефон.
– У него есть девушка!
– У кого? У Клайва?
– Да нет же, тупица! У Дэна!
– Ах, у твоего эксмурского арфиста. – Кристина всегда реагирует с иронией, когда я о нем говорю, и это слегка раздражает. Я стараюсь о нем не упоминать, но порой не могу с собой совладать. Ведь больше мне не с кем о нем поговорить. – А это важно? – интересуется она.
– Не знаю. – Я смотрю в окно на холм. – Смотря для чего.
– Расскажи подробнее. – Я слышу, как щелкает зажигалка. Представляю Кристину на диване, с сигаретой. Мява, скорее всего, уже запрыгнула на ее колени. Мне следовало бы спросить, как прошел день Кристины в магазине, спросить, звонил ли Алекс и продолжает ли он наслаждаться университетской жизнью, но с этим придется повременить.
– Она профессиональная арфистка. Она сногсшибательна. Блондинка. С пышной грудью.
– Так вот насколько это важно!
Я не выдерживаю и смеюсь.
– Хватит делать поспешные выводы. Я просто удивлена, вот и все.
Когда Дэн впервые упомянул о своей девушке, я представила себе невысокую, застенчивую, возможно, даже немного неуклюжую особу. Я корю себя за свою непроходимую тупость. Зато та фотография с доски, несомненно, привела меня в чувство.
– Разве ты не говорила, что Дэн тоже красавчик?
– Я выразилась не так, Кристина, нет. Признаю, он интересен, на свой манер. Тем не менее он… – Я пытаюсь объяснить, что имею в виду, но мне не удается четко выразить свои мысли. Я рассказываю ей об уникальном взгляде Дэна на вещи, о его непритязательном образе жизни и самодостаточности. Чем больше я говорю, тем труднее понять, как в эту картину вписывается девушка с внешностью Косули.
– Хочешь сказать, что тебе трудно представить его в роли бойфренда?
– Нет-нет. Скорее дело в том, что я не вижу в нем мужчину, который хотел бы иметь девушку или нуждался в ней. – Вот оно. Должно быть, именно это меня и беспокоило. Я изначально неправильно все поняла.
– Ты Клайву уже о чем-нибудь говорила?
– Нет. Я не смогу сказать ему правду. Я не считаю безусловную честность хорошей политикой… Хотя и нечестность тоже.
– Держу пари, что ты испытываешь чувство вины.
– Ага. – Для меня чувство вины – это даже не привычка, а зависимость. Я виню своих родителей. В первую очередь мать. Она была непреклонна. Непоколебимые моральные ценности – это хорошо, но когда малейший намек на веселье приводил к наказанию…
