Эммануэль. Верность как порок - страница 7

Марка подобная перспектива совершенно не волновала, но он тем не менее попытался более трезво взглянуть на вещи:

– Неприятности мне могут причинить только охранники галереи: они подумают, что я украл один из экспонатов выставки.

– Тогда ты отправишься в тюрьму.

Когда они вновь вошли в гигантский вестибюль, нагота Эммануэль отразилась в бесконечном калейдоскопе стен и медного потолка. Следуя за своим отражением, Эммануэль увлекла Марка в лабиринт этого пространства, абсолютно лишенного прямых линий. У изгиба зеркала они нос к носу столкнулись с парой подростков, которые, без сомнения, тоже были любителями экстрима.

Марк вспомнил, что уже видел их раньше, он запомнил их манеру держаться – довольно эксцентричную в подобной обстановке. Они без стеснения пялились на Эммануэль. Они, как и прочие, не могли поверить своим глазам. Но, в отличие от большинства посетителей, этих подростков, очевидно, интересовало не исчезновение платья, а нечто иное.

Но что же? Марк почувствовал, что Эммануэль и подростков что-то объединяет, но что? Предзнаменование или воспоминание?

В конце концов, их поведение вполне соответствовало возрасту. Они наблюдали за Эммануэль скорее с любопытством, чем с осуждением. Подростки не часто наблюдали за обнаженными людьми, поэтому сейчас пытались рассмотреть Эммануэль как следует. Они старались запомнить мельчайшие части ее тела, разделив обязанности: один изучал верх, другая – низ. Молодые люди методично рассматривали выпуклости и ложбинки ее вульвы, густую растительность, усыпанную крохотными жемчужинами, которые были нанизаны специально так, чтобы через каждую из них проходили шелковистые волоски лобка.

Но лица подростков при этом оставались совершенно бесстрастными.

Судя по гербам на их блейзерах, они были студентами. Такие же гербы украшали их галстуки: Эммануэль отметила, что это были эмблемы какого-то английского университета, но какого именно, она не знала.

Однако ей все-таки хотелось бы узнать об этом, чтобы определить, к какому кругу принадлежали эти ученики, изучавшие ее с таким неприкрытым вниманием. Тщательность, с которой они это делали, так ее завораживала, что она боялась шелохнуться, чтобы не потревожить наблюдателей. В свою очередь она имела возможность спокойно изучать их: «Просто невероятно, как они похожи! – восхищалась Эммануэль. – В хорошем смысле этого слова!»

Она изучила их быстрее, чем они – ее:

«Бледная кожа. Тонкие черты лица. Светлые волосы, розовые губы, голубые глаза… Слишком опрятные».

Девушка была в юбке, а парень в брюках, но все равно казалось, что они одеты почти одинаково. Ткань, цвет и покрой их одежды указывали на их родство.

«Дети лорда», – решила Эммануэль. Чтобы закончить эту мысль, она отметила про себя: «Близнецы, конечно же!»

Она подумала, кто каждый теперь знает друг о друге достаточно. И теперь всем можно было разойтись.

Но в тот же момент она заметила во взгляде девочки неуверенность, которая вдруг осветила ее лицо невыразимой прелестью. Эммануэль задержалась.

«Кажется, – подумала она, – девушка не знает, что такое опыт и что такое желание, забвение и аванс. Она хочет остаться сдержанной и сохранить тайну, но в то же время намерена показать, что хорошее воспитание – это знать больше, чем то, чему научили».

Так или иначе, но решение было принято мгновенно. С тем же серьезным видом, с которым она изучала Эммануэль, девушка, не торопясь, подняла юбку, проскользнула ладонями в шелковые трусики, отогнула кружевной вырез, а затем осторожно спустила это дорогое белье до колен. Потом она сняла открытые туфли на высоких каблуках. Через несколько секунд трусики девушки упали до лодыжек, она подцепила их двумя пальцами и протянула Эммануэль, не сопроводив этот неожиданный подарок ни словами, ни улыбкой. Эммануэль рассеянно протянула руку, чтобы получить этот дар. Взгляд ее был устремлен на лобок девушки, покрытый золотистым пушком, и стройные бедра, достойные карандаша Аурелии. На молодой особе не было пояса для чулок, их удерживали подвязки серебристого цвета. Эммануэль, не отрываясь, смотрела на ее нежные, непристойные, детские бедра, даже когда девушка опустила свою фланелевую юбку.