Моисей воспринимал Бога не «лицом к лицу», а лишь как знак Его присутствия, причем достаточно условный знак, никак не отражающий истинных качеств Бога. Например, в виде горящего куста (Неопалимая Купина)[89] или как облачный столп днем и огненный ночью (Исх 13: 21–22). В иудаизме существует специальный термин шхина, или шехина (букв. на иврите означает ‘присутствие, пребывание, проживание’). Это термин, обозначающий присутствие Господа, в том числе и в физическом аспекте. Однако восприятие таких и любых других образов – еще не гарантия веры в то, что в них действительно присутствует Бог. То же касается и «голосов», которые слышали пророки. Чьи это голоса? Говорят ли они правду? Вот почему между верой и видением (пусть даже сверхъестественным) нельзя поставить знак равенства.
В этом контексте вера – это доверие и признание того, что существует особым «сверхъестественным» способом. Вера, таким образом, – это способ обнаружения вещей невидимых. Вот почему шаманизм никоим образом не может быть альтернативой религии, а шаманское особое видение – вере. Шаман – «духовидец». Он воспринимает то, что недоступно органам чувств обычного человека, но есть вещи, которые недоступны восприятию даже шамана, – это-то и есть та сфера, которую называют сверхчувственной и сверхумозрительной. И соединиться с этой мистической реальностью можно только через веру.
Т. В. Жеребина делает смелое заявление, что «шаманы, как и другие представители активной популяризации своей религии, – особым образом сконструированные природой люди, которые обладают природным даром „слышать“ „голоса“ природы; этот дар основан на коллективном разуме их народа или близких им людей (по родственному и неродственному признаку). Другими словами, шаманы – представители известного феномена пророков (Моисей, евангелисты, Жанна д’Арк и т. п.), феномена „слышания голосов“»[90].
Сам термин «шаман», ставший столь распространенным в современном мире, происходит от общего корня слов тунгусо-маньчжурской группы языков. Это корень са, имеющий у эвенков, эвенов, солон, негидальцев, орочей, ороков, удэгейцев, нанайцев и ульчей общее значение – ‘знать’, ‘знание’, ‘познавать’[91]. Шаман у тунгусо-маньчжурских народов – знаток тайного мира духов, знаток ритуалов, посредством которых устраиваются добрососедские отношения с духами и божествами, знаток тайны исцеления. Шаман обладает знанием, дающим ему магическую силу воздействия на природные стихии, сознание людей и животных. Для того чтобы провожать души умерших, шаман должен был знать все магические тропы вселенной. Свой путь шаман понимал как путь знания и обретения силы.
Во многих других языках обозначение человека, исполнявшего шаманские функции, имело тот же самый корень. Так, например, у индейцев кичуа самоназвание шамана – ячак – ‘знающий’, ‘ведающий’, ‘мудрец’, а ячай на языке кичуа – ‘знание’, ‘мудрость’, ‘наука’.
Не все ученые согласны с тем, что слово «шаман» происходит от корня са – ‘знать’. Так, А. А. Бурыкин в книге «Шаманы: те, кому служат духи» пишет следующее: «В русский язык слово „шаман“ попало в первой половине XVII века из языка эвенков, причем из тех его диалектов, в которых переднеязычный щелевой согласный с звучит как русский согласный ш. Разные диалектные группы эвенков называют своего шамана саман, шаман или хаман. В большинстве тунгусо-маньчжурских языков, к которым относится эвенкийский язык, это слово звучит как саман. История этого слова в эвенкийском языке и других тунгусо-маньчжурских языках неизвестна: к эвенкийской глагольной основе са – „знать“ – оно не имеет отношения. Одни ученые в своих попытках объяснить его происхождение сравнивали его с древнеарийским словом
