– Но я не рассказал самого интересного, – спохватился Лягин. – Во время работы мы применяли мощные трехсотваттные лампы. Становилось очень жарко, мы старались следить за тем, чтобы не повредить изображение. Ну и в какой-то момент зазевались. Воск начал плавиться. Пошел сладковатый запах и легкий дымок. Это было последнее, что я запомнил. Очнулся уже в больнице. Мой напарник – на соседней койке. С тем же диагнозом: острое отравление неизвестной этиологии.
– Думаете, так могли подействовать какие-то древние благовония или испарения от воска?
– Именно это мы тогда и предположили, но…
Реставратор на мгновение задумался, то ли стараясь что-то вспомнить, то ли засомневавшись, стоит ли делиться с гостем посетившей его мыслью. Сделав над собой усилие, он продолжил:
– С тех пор минуло без малого три десятка лет. Поверьте, у меня было время хорошенько подумать. И чем больше я размышлял, тем яснее понимал, что наши предположения насчет той истории были ошибочными.
– И к какому же выводу вы в итоге пришли?
Лягин, казалось опять засомневавшись, нужно или не нужно Стольцеву знать то, что он собирался сказать, снова взял небольшую паузу и отпил чаю из выщербленной кружки.
– Нынче я совершенно уверен, что то происшествие ни в коей мере не было случайностью.
– Боюсь, я не очень понимаю…
– То, что мы тогда испытали на себе в мастерской, более всего похоже на действие какой-то химической мины-ловушки.
– Вы серьезно?
Обнажив давно нуждающиеся в замене протезы, реставратор грустно улыбнулся:
– Какие уж тут шутки.
Снова образовалась пауза. Глеб обдумывал услышанное, а Лягин опять погрузился в воспоминания.
– Так или иначе, – наконец сказал он, – мы нашли, что рельеф иконы составлен из двух частей: нижней, более древней, и верхней, где изображена Богородица. Как я уже говорил, воск – довольно капризный в смысле датирования материал. Я тогда носился с идеей прозондировать икону с помощью бура, но нам так и не позволили этого сделать. Боялись, что Церковь поднимет шум. Так что оставались только неразрушающие методы.
– А просветить чем-нибудь не пробовали?
– Пытались рентгеном, но, поскольку первичный слой тоже представлял собой мягкую воскомастику, это особых результатов не принесло. Получились какие-то размытые контуры, напоминавшие группу из нескольких фигур. Да у нас и аппаратуры стоящей не было, а современных технологий обработки изображения тогда и близко не существовало. Жаль. Нам бы в то время – да сегодняшние возможности…
Лягин опять замолчал. Глеб решил, что пожилой человек устал и хотел бы закруглиться.
– Спасибо. Все это крайне интересно.
Стольцев поднялся и уже собирался попрощаться.
– Подождите, это еще не все. Вам подлить чаю?
Как оказалось, хозяин вовсе не собирался так скоро отпускать гостя. Щедро плеснув свежезаваренного чая в безразмерные кружки, реставратор снова устроился на диване.
– А еще мы нашли кусок древней ткани… – Лягин явно получал удовольствие от рассказа и, кажется, хотел максимально его растянуть.
– Ткани?
– Да, между слоями воска был тщательно спрятан фрагмент ветхой материи. Вот здесь. – Он снова ткнул пальцем в репродукцию.
– Значит, ткань спрятали еще в момент создания иконы, а не потом?
– Очевидно да. Вообще-то эта икона издревле считалась реликварием. По преданию, там хранился кусок ризы Богоматери.
– А на ваш взгляд? Что там на самом деле могло быть спрятано?
