Ёнька - страница 8

– Ни с места! Волшебная полиция! Каждое ваше действие будет использовано против вашего сына!

– Ну да, – согласилась и удивилась чужая мама. – Так и будет.

– Любезная моя, – скопировал мою манеру Ёнька, – мы с Бамалеем против.

Мой друг выступил вперёд, почесал голову и нахмурился своим лучшим нахмуром.

– Вы не можете быть против, – возмутилась чужая мама. – Это мой сын! Вы его нянчили? Что, если в следующий раз он убежит на дорогу?

– Стаи диких машин набросятся на него? – предположил я.

– Вам смешно? – удивилась она.

Нет, мне было не смешно. Страх становился навязчивым, и с речью происходило неладное, но и с мамой этой явно было что-то не так. Её фразы отслаивались от губ пёстрыми и чудными лохмотьями, словно чужие. Присутствие Менябросиля казалось очевидным.

– Замрите, – скомандовал я. – Это не ваши слова. Вам шепчет их маленький преступник. Это он злится и хочет, чтобы вы наказали мальчика.

– Это не он! – возмутился Ёнька из-за обычной мальчишеской солидарности. – Это тётя сама так хочет!

– Нет, Ёнька, – сказал я. – Именно Менябросиль напугал её. Он всегда так громко кричит в голове, что мысли разбегаются.

– Что он кричит? – спросил Ёнька.

– Не скажу, – ответила мамочка. – Это страшно.

– Да, это он, – сказал я и вздохнул. – Никаких сомнений. Без него эта добрая мама не стала бы никого наказывать. Просто обняла бы сыночка и сказала, как она его любит и как переживает. И ещё сказала бы о том, какими страшными бывают чужие машины, если знакомиться с ними посреди дороги. Без Менябросиля её мысли не были бы такими, какие и назвать-то страшно.

– Так и есть, – чуть не плача, произнесла мама. – Что это вдруг со мной? – она обняла сыночка и взяла на руки. – Наверное, я растерялась.

– Вы не сами растерялись, – успокоил я её. – Вы просто растеряли добрые слова. Их ещё можно собрать.

– Так мы пойдём? – спросила неёнькина мама и прижала сына к груди. – Мы же пойдём искать ласковые слова? Да, мой хороший?

– Вы быстрее идите, а то там эти голуби… – с важным видом посоветовал Ёнька.

Он не договорил. Мой друг вдруг взмахнул руками, ойкнул и упал на спину. В солнечных лучах я успел увидеть, как тонкая тень перескочила через мальчика и помчалась к волшебному лесу.

– Стой! – закричал я, но было уже поздно.

Менябросиль шилом проколол мир возле самого дождя. Пёстрая цветастая радость начала отслаиваться от обыденного. Трещинка казалась почти незаметной, я бы мог залатать её, но отвлёкся, помогая Ёньке встать. Это была моя вторая ошибка. Как потом ни старался, не мог я отыскать место надрыва. Застонав и схватившись за голову, я сел в траву.

– Бамалей, ты чего? – перепуганно спросил малыш и взял меня за руку.

– Ай беда, ай беда, Ёнька! Эх и делов же я натворил!

– Ужасных?

– Да, Ёнька! Хуже не придумаешь. Если радость от нашего мира оторвётся, то её ничем не удержишь! Она же лёгкая! Ай беда! И я не знаю, где теперь зашивать, – почти плакал я.

– Ну не плачь, – пожалел меня мальчик и взял за руку. – Пойдём к моей маме! Она всегда знает, где зашивать.

И Ёнька повёл меня. Мама, как и в прошлый раз, оказалась неподалёку. Она делала вид, что покачивает коляску, но я чувствовал на себе её цепкий взгляд.

Мы подошли, я доложился по всей форме.

– Уважаемая Ёнькина мама, – сказал я тихо, но внятно. – Я тут дел натворил. Вынужден призвать вашего сына для выполнения важного и очень опасного задания в волшебном лесу. Прошу дать нам разрешение. И зонтик. Для конспирации.