– Сколько у нас времени? – бестактно оборвала одна из девиц.
Хозяйку наверняка это покоробило, но она не подала виду.
– Управиться нужно за полчаса, времени не так много…
– Сколько вещей можно выбрать? – вклинилась Иветта.
Мадам сохранила самообладание и на этот раз.
– По одному образу на каждую. – Отступив в сторону, она освободила проход, и девушки неудержимо хлынули внутрь, как вода через прорвавшуюся плотину. – Пожалуйста, проходите, осматривайтесь, выбирайте… – Бросила им вслед хозяйка, но ее уже никто не слушал.
Девушки носились по залу, выискивая самые красивые платья, развешанные на манекенах и на вешалках в специальных стойках. Поднялся шум, кое-кто даже начал ссориться. Лишь некоторые из них демонстрировали какое-никакое воспитание и осматривали наряды спокойно, в числе таких были и Марион с Анной. Спешка казалась им излишней: магазин располагал куда большим количеством нарядов, чем требовалось. Одни расшиты жемчугом, другие – бисером, третьи отделаны кружевом тончайшей работы или сложной вышивкой… А ткани – одно загляденье! Мерцающая, отливающая всеми оттенками радуги парча; заморский шелк, нежный и прохладно-гладкий на ощупь; плотный глянцевый атлас; летящая полупрозрачная органза…
– Анна, посмотри, как тебе? – Марион приложила к себе нежно-голубое платье с рукавами-буфами. – Нравится?
– Тебе идет.
– Правда?
– Правда. Вот, иди сюда, посмотрись в зеркало.
Увидев свое отражение, Марион просияла и тут же попросила одну из работниц сопроводить ее в примерочную. Анна же продолжила скучающе осматривать наряды, постепенно проваливаясь в свои мысли. Она ловила себя на том, что не разделяет всеобщего восторга. Ей не хотелось наряжаться, не хотелось представать перед самим графом Веленшира, ужинать в его особняке и тем более ночевать в его доме. Она в любой момент ожидала подвоха, а сейчас все выглядело так, будто их всех просто пытаются подкупить.
Впрочем, безучастной оставалась не только Анна. Одна из работниц модного дома стояла в стороне и украдкой выглядывала в окно. Взгляд, которым она изучала гвардейцев, выдавал всю ее неприязнь к происходящему. Разделяя ее чувства, Анна приблизилась. Та начала разговор первой:
– Волки не могут мирно сосуществовать с овцами.
– А нас вынуждают.
– Жуткие дела творятся, – согласилась работница. – На прошлой неделе вышел запрет на любые нелицеприятные высказывания о вампирах, и для многих это стало последней каплей. Безумный король больше не служит своему народу, он пресмыкается перед кровопийцами.
– Нас, простых людей, больше никто не защитит, кроме нас самих.
Девушка повернулась к Анне.
– Вот почему я коплю деньги. Хочу уехать.
– Побег – решение временное, а потому ненадежное. Нужно бороться.
– Бороться, как он? – Девушка указала на вырывающегося мужчину, которого только что схватили гвардейцы. У его ног разбилась бутылка, из которой торчал подожженный лоскут. Судя по всему, он собирался бросить эту бутылку в витрину, чтобы поджечь модный дом. Однако все, кто находился внутри, за исключением Анны и ее собеседницы, даже не заметили этого происшествия, продолжая наперебой галдеть о нарядах. – Всюду дежурят военные.
– Он одиночка и действовал неосмотрительно, даже глупо, – сказала Анна, наблюдая, как мужчина продолжает сопротивляться, пока его волочили прочь. Отсюда почти не слышались его выкрики, лишь отдельные фразы про службу упырям и безумному королю, из-за решений которого выродится все человечество. – Но есть и другие.
