– Фотографию? – растерялся Лариков. – Зачем? То есть, ах, да, понятно! Но я, кажется… ой, наверное, есть! Я забыл выложить!
Он суетливо проверил один карман, другой и, наконец, достал слегка помятую карточку. Ту самую, которую показывала нам Екатерина Алексеевна.
– Вот! Очень хорошая фотография! Это я Игорька в Египет возил, в июне. Он пятый класс без троек окончил. Я ему обещал, что если без троек, то будет Египет, – Сергей Аркадьевич шумно, со стоном, вздохнул и протянул фотографию Баринову. – Вот он, Игорь.
– Сейчас Нина копии сделает.
Отсканировать и распечатать четыре экземпляра фотографии пропавшего ребенка, было для Ниночки делом одной минуты. Оригинал она вернула Ларикову, одну копию я положила себе в сумочку, вторую взял Гоша, а третью – шеф. Четвертая копия сразу отправилась в тонкую пластиковую папочку-конверт, в которой уже лежало несколько бумаг – наш секретарь время даром не теряет.
– И оставьте, пожалуйста, номера телефонов: вашего сына, жены и мамы, – распорядился Баринов. – Еще какие-нибудь близкие родственники есть?
– Близкие? Н-не знаю… тетка есть и сестра троюродная. Но мы редко общаемся.
– Все равно оставьте. А ваша первая жена? С ней вы связь поддерживаете?
– Это вы о ком? – растерялся Лариков.
Шеф удивился:
– Вы что, не помните, что женаты были? Я про мать Игоря говорю.
– Ах, вы про Надю! Нет, я с ней давно… в общем, после того, как мы расстались, я ее не видел. Слышал, что умерла.
– Точно вам это не известно?
– Ну, на похоронах я не был. Меня не звали, да и вообще, я случайно об этом узнал.
– Нина, выясни, пожалуйста.
– Мне нужна дата рождения, – Нина приготовилась записывать. – Имя-отчество. Фамилию она меняла или девичью оставила?
– Фамилию? – он наморщил лоб, старательно вспоминая. – Да, кажется, меняла. Была Надя Дорохова, а стала Надя Ларикова. Но отчество я не помню. И день рождения, тоже, мы же его ни разу не праздновали. Но Надя была старше меня на год, а мне сейчас тридцать два. Господи, да при чем здесь она! – неожиданно сорвался Лариков. – Мы же время теряем!
– Если умерла, то, скорее всего, ни при чем, – Гоша положил руку Ларикову на плечо. – И время нам терять не стоит, тут вы правы. Давайте, сейчас продиктуйте номера телефонов… Ниночка, ты готова?
Разумеется, Нина была готова. Не готов был Сергей Аркадьевич. Наизусть он ни одного номера не помнил. И вызвать справочник не мог – все время промахивался мимо кнопок. Кончилось тем, что Нина отобрала у него сотовый и сама отыскала всю нужную информацию.
Пока она занималась этим, я отошла к зеркалу, подкрасила губы и причесалась. Посмотрела на себя, на Гошино отражение, маячившее за моим плечом и тихо, чтобы не мешать Нине, спросила:
– Скажи, тебе не странно?
– Что именно, странно? – он говорил так же тихо, почти шепотом.
– Что мы такие спокойные все. Кажется, ребенок пропал, чужой, но все равно, ребенок же! Мне бы, по моему характеру, в истерике биться, как Ларикову, а я губы крашу.
– Просто ты потихоньку становишься настоящим сыщиком. Нервы, истерики, обмороки – это все непрофессионализм. От нас люди не визга с соплями ждут, а работы. Вот мы и работаем. А губы ты, кстати, криво накрасила, – он ласково улыбнулся и дотронулся кончиком пальца до уголка моего рта. – Поправь.
Когда мы вышли на улицу, Лариков дернулся, было, к очень симпатичной, бирюзового цвета «мазде», но Гоша перехватил его.
