Эпоха великих открытий в школе девяностых годов - страница 21

Где искусство, там результат без процесса: каким-то образом получилось, но как? Магия… Наука – это бегство от чуда, по известному слову Эйнштейна, а воспитание, а искусство непременно содержат в себе какое-то чудо. Как это совместить? Может ли наука оперировать ненаучными, туманными понятиями вроде «сердце» и «любовь»?

Может. Есть искусство писать книги, а есть наука об искусстве писать книги. Есть искусство воспитания, а есть наука об этом искусстве – педагогика. Не наука и искусство, а наука об искусстве. Стопроцентная наука о стопроцентном искусстве.

Но у такой науки и язык другой, и законы: по-другому формулируются. Кажется, будто педагогика и, например, психология совсем рядом, а на самом деле принципиально разные науки. Одна – об устройстве чего-то (об устройстве психики), а другая – о мастерстве, об искусстве. Это же какая разница!

Наука и искусство принципиально различаются способами распространения. Науку надо изучать, иначе её не постигнешь. А искусство можно перенять. Не понять, а перенять!

Педагогика занимается методами, обсуждает их безлично, но лишь те методы: хороши, которые позволяют раскрыться, развиться, освободиться таланту педагога».

ОТКРЫТИЯ ОСТАНУТСЯ ТАЙНОЙ

Не в том ли и обратная, по-своему пессимистическая сторона воодушевляющих открытий: невозможность их всеобщего распространения.

Вот есть надёжная методика воспитания глухих детей нормальными полноценными людьми, возможно, что пока она остаётся единственной. В её распоряжении нет и тысячной доли тех организационных, финансовых, рекламных средств, которыми располагают те службы и представители тех подходов, которыми умеют разными доступными способами превращать детей в инвалидов.

И такая ситуация в российской педагогике – типична для любой её области.

Наверное, таким положением вещей можно и нужно возмущаться.

Но посмотрим на дело и с другой стороны. Методика Аеонгард как и любая грамотная педагогическая практика, крайне неудобна в начальственном обращении. Её нельзя предписать по инструкции всем сурдопедагогам. Её избыточное рекламирование – только скроет настоящих специалистов за многочисленными конъюнктурными профанациями.

Ведь грамотности нужно учиться, её в себе нужно воспитывать – да ещё и с чьей-то помощью. Нужно быть убеждённым в верности этого пути, чтобы прилагать немалые усилия к преобразованию собственного опыта, да и себя самого.

Характерно, что леонгардистское движение ширится всё-таки не столько педагогами, которые могли её принимать или отвергать – сколько родителями, которым отступать было некуда. Отвергнешь – останешься без ребёнка.

А вот среди политиков грамотная педагогика не воодушевит никого. Ведь в отношении ко времени политика и педагогика антиподы: одним нужно всё и сразу, и по возможности с шумовыми эффектами – другие скорее способны доходчиво объяснить, почему так не получится…

Требуется малопривычная для власти логика: не предписания одного и запрещение другого – а поддержка тех, кто может грамотно действовать – и тех, кто помогает другим перенять грамотный подход; постепенное насыщение, просветление страны лучами связей грамотных педагогических практик.

Но реально ли это с точки зрения политики?

Люди, принимающие решения, могут порой сходить на педагогическую экскурсию; умилятся, прикинут, что же с этим сделать, вздохнут, квалифицируя увиденное как уникальную и не имеющую широких перспектив экзотику. И предадутся чему-нибудь прямо противоположному – броским и «конструктивным» концепциям