– О, луна моих ночей! Тебе ничего на голову тяжёлое сегодня не падало? Здорова ли ты, моё дитятко? Не помутила ли добрая госпожа Сати твой рассудок? Или бесподобная супруга Камы прераснейшая Рати перестаралась со своими дарами, которые навели затмение на твой разум? Ты где это слыхивала, чтобы отец невесты шёл свататься к отцу жениха? Надо мною потом всё наше племя смеяться будет! По всей Арьяварте сказки будут рассказывать про глупого отца, послушавшегося своей безумной дочери! К тому же Тагар скоро женится на Роксане. Они любят друг друга и их родители уже договорились. Тебе-то туда зачем соваться? Лучше бы присмотрелась к Шамси. Хороший парень…
Но Майка о таком и слышать не захотела. Фыркнула, как рысь и убежала с поля, где происходил тот разговор, в родной чум.
* * *
И вот в день помолвки далеко уже за полдень стоят на площади стойбища разряженные в пух и прах Тагар с Роксаной, готовятся принять благословление родителей, через которых, как известно, говорят устроитель семейного очага Агни и его супруга Сваха. Только замешкались там что-то родители с гирляндами из первоцветов и о чём-то никак не могут договориться. У Тагарки в горле от волнения пересохло, пока он тут посреди площади торчит. Это с ним часто случалось. Как разволнуется, так в горле сухота возникает, словно в поле во время засухи. Вот он возьми да скажи тётке Бимджи, что стояла по другую сторону от Роксаны:
– Попить бы чего, тётя Бимджи. Сушняк замучил.
И в тот же миг в руках у тётки появился невесть кем поданный горшок с молоком. Тот самый желтоватый с орнаментом в ёлочку. Тагар уже к нему потянулся, но всё испортила Роксана.
– О! Молоко! Я тоже пить хочу! – воскликнула она.
Хвать горшок и к нему тут же припала губами.
* * *
А дальше всё, как в кошмарном сне.
Глоток, другой. Резкий хлопок. Шум упавшего и расколовшегося горшка.
Все оборачиваются на Роксану и из почти сотни ртов вылетает дружное:
– Ах!
И тишина.
Вместо Роксаны рядом с Тагаром стоит одетый в невестин наряд берёзовый пень. На верхнем его срезе лежит роксанина шапка. Шапка шевелится и сползает на бок. Из-под неё высовывается испуганная лягушачья морда.
Тонкий и предельно громкий женский визг разрезает тишину, как острая бритва кожу на щеке:
– Сглазили!!!
Лягушка из-под невестиной шапки испуганно квакает и делает немыслимый прыжок через толпу. Народ в ужасе отшатывается от неё. Лягушка не теряя времени ныряет в траву в направлении бобрового пруда.
Толпа сомкнулась, все снова загоготали. Никто так и не увидел, как маленькая зелёная лягушечка допрыгала до пруда и сиганула в спасительную воду.
Крики, шум только подчеркнули всеобщую растерянность. Вдруг среди всеобщей неразберихи ещё один женский вопль:
– Она – ведьма! – старуха Бендзея тычет корявым пальцем в тётку Бимджи. – Она проклятое молоко Роксане дала! Я сама видела!
– Да ты сдурела, старая карга! – Возмутилась Бимджи. – Роксана ж мне племянница!
– Да-а-а! – зашлась старуха. – И у твоего брата она единственная дочь! Выйдет замуж и прощай богатое наследство! А так, помрёт он, и всё стадо – твоё!
Толпа опять ахнула, подивившись разумности древней Бендзеи. Хоть и знали, что она давно с Бимджи враждует, и, что именно Бендзея чаще всех ворожбой и знахарством занимается, но против фактов ведь не попрёшь. Уж больно всё складно у старухи выходит. Да и то, что именно Бимджи горшок подала, не только Бендзея видела. Многие свидетелями были. Тут даже Майка чуть было не поверили, что это тётка Бимджи свою племянницу зачаровала.
