– В последнее время мне совсем не везет, – сказал он и, обращаясь к белым костлявым пальцам, добавил: – Ты же понимаешь? Что тебя убило? Меч? Стрела? В моем случае это, скорее всего, будут зубы дракона.
Да, – вновь подумал он, – я должен был выбрать своим символом дракона.
Об этом следовало подумать много лет назад. Его знамя должно было символизировать силу и власть. Как правило, на знаменах изображали львов и медведей, но он намеревался подняться выше королей и фэйнов. Ему нужен более величественный символ, а что может быть величественнее дракона? И что с того, что рхуны решили сделать предметом обожания, которое заслужил он, наколдованное чудовище? Он получил власть над Десятью кланами посредством женитьбы на Персефоне и точно так же мог добиться желаемого поклонения, связав себя с драконом. Через несколько столетий никто не будет знать разницы. Нифрон Дракон, защитник народа – эти два титула слились бы в один. Судя по тому, что он знал о рхунах, на это могло уйти всего несколько десятилетий. Они быстро все забывали.
Со стороны лагеря Нифрон заметил какое-то движение. К нему приближалась одинокая фигура в плаще с капюшоном. Человек – это он определил по неуклюжей походке.
– Прости, что потревожил, – сказал Малькольм, подойдя ближе.
Остановившись, он отбросил назад капюшон и попробовал отдышаться, выпустив при этом огромное облако пара.
Нет, все-таки не человек.
Он и правда не имел ни малейшего представления о том, кто такой Малькольм. Тот выглядел как рхун, двигался как рхун, но рхуном определенно не был. Его истинная природа по-прежнему оставалась тайной. Нифрон не отправил этого нечеловека в изгнание лишь потому, что тот исчез сам.
– Я думал, ты уехал.
– Вернулся на похороны и… по делам. – Малькольм заметил руку скелета. – Твой приятель?
Нифрону вопрос не показался забавным.
– Так почему ты не на церемонии?
– Я там был. Она закончилась.
– Думаешь, я поверю, что ты исчез на столько лет и вернулся из-за смерти старухи?
– Ее звали Падера, – напомнил Малькольм. – Но, как я уже сказал, у меня есть и другие дела. – Он бросил взгляд на костлявые пальцы. – Скажем, помочь там, где это возможно. Проверить, как все идет, кое-что поправить.
– Ты же не собираешься просить меня дать еще один обет? Потому что я обменял его на обещание, которое, похоже, вряд ли исполнится.
Малькольм покачал головой и печально улыбнулся:
– Нет, я не об этом. Тебе покажется странным, если я скажу, что беспокоюсь о тебе?
Вопреки мрачному настроению Нифрон рассмеялся.
– Думай, что хочешь, – сказал Малькольм. – Но твое благополучие и успех для меня очень важны.
– С каких это пор?
– С тех пор, как погиб твой отец. – Малькольм с тревогой рассматривал костлявую руку, что озадачило Нифрона.
Как он может казаться таким слабонервным? Таким человечным?
– Ты имеешь в виду, что меня, вероятно, ждет такая же судьба? Для меня это не новость. Война идет из рук вон плохо, и то, что Лотиан унизит меня так же, как отца, – лишь вопрос времени. Вообще-то я, знаешь ли, пришел сюда, чтобы побыть подальше от людей. В том числе от тебя, кем бы ты ни был.
Малькольм повернулся к Нифрону:
– Ты пришел сюда подумать. А я пришел тебе помочь.
– Уверен, что подумать я в состоянии без чьей-либо помощи.
– Ты расстроен, разочарован и опечален, поскольку полагаешь, что все потеряно. Но хуже всего то, что ты теряешь веру в меня.
– Я
