* * *
В то время Париж, несомненно, был культурным центром всего мира, городом редкой привлекательности и энергетики. Едва выйдя из войны, французская столица переживала теперь один из самых богатых периодов в своей истории: Сезанн, умерший в 1906 году, еще не стал «классиком»; Пруст только что опубликовал роман «У Германтов»[14]; Пикассо закладывал основы своего кубизма; Жид находится на пике, а о Кокто судачил весь Париж. Город был полон лохматых калек, начинающих поэтов, светских львов всех видов и наследниц Сафо. Город также привлек к себе небольшую общину американских художников и интеллектуалов, стремившихся избежать «возвращения к порядку», бушевавшему по другую сторону Атлантики. Акт конгрессмена Волстеда, усиливший запрет на распространение алкоголя и цензуру, был направлен на то, чтобы отслеживать малейшие следы любой непристойности, и его сторонникам удалось уличить Маргарет Андерсон и Джейн Хип, директора «Литл-Ревью», в публикации в виде фельетона первых страниц «Улисса» Джеймса Джойса. Американским художникам нужно было искать место где-то вне этого, например в Париже. Эзра Паунд считал этот город «поэтической сывороткой», которая одна может «спасти английскую литературу от самоубийства и запоздалого разложения, а американскую литературу – от самоубийства и раннего разложения».
Итак, незадолго до Рождества 1921 года Эрнест и Хедли приехали в Париж. Они провели первые несколько дней в небольшом отеле на улице Жакоб, а затем поселились в доме № 74 по улице Кардинала Лемуана, что в V округе. Их квартира не имела всех современных удобств: небольшая и сравнительно темная, она обогревалась печкой, и у Хемингуэев в качестве ванной был лишь большой таз, который прятали в шкафу. Но они были молоды, влюблены, и город раскрывал им свои объятия: они бродили по нему, пораженные красотой памятников, обаянием книготорговцев и низкими ценами в ресторанах. Помимо артистического соперничества, американцы пользовались благоприятным валютным курсом, что было весьма кстати, так как у Хедли была рента в 3000 долларов в год. При этом зарплата Хемингуэя в качестве иностранного корреспондента «Торонто Стар» не превышала 75 долларов в неделю. Тем не менее ничто не мешало счастью пары и неуемной энергии Эрнеста, который пристрастился писать первые рассказы, вдохновленные воспоминаниями о Мичигане. Он работал каждый день с энтузиазмом, как в маленькой комнате, что он снял на улице Декарт, так и в кафе, где он любил разместиться, как это было модно в то время. «Тетрадь в синей обложке, два карандаша и точилка […], мраморная столешница, запах утренней влажной уборки, много пота и платок, чтобы его вытирать, плюс удача – вот и все, что тебе было нужно». На удачу он носил в кармане каштан и кроличью лапку. Это были его талисманы, и так он создал свои первые рассказы, придумав образ Ника Адамса. «Париж очень старый город, – пишет Хемингуэй в книге «Праздник, который всегда с тобой», – а мы были молоды, и все там было не просто – и бедность, и неожиданное богатство, и лунный свет, и справедливость или зло, и дыхание той, что лежала рядом с тобой в лунном свете». Но Хемингуэй работал с некоей даже ожесточенностью, а «того, кто работает и получает удовлетворение от работы, нужда не огорчает».
* * *
Эрнест работал мужественно и прилежно, но он также знал, что не нужно пренебрегать ни удачей, ни социальными отношениями. Благодаря письмам Шервуда Андерсона он в первые же месяцы в Париже встретился с поэтом Эзрой Паундом. После кратковременного проживания в Венеции Паунд прибыл в 1909 году в Лондон и познакомился там со всеми ведущими авторами того времени. Он был личным секретарем Йейтса
