– Корнет Оболенский ваш родственник? – спросила секретарь приемной комиссии. В ее взгляде мелькнула угроза.
– Я не знаю никаких корнетов, – заявила Маруся, посмотрев на нее с вызовом.
– Почему вы пришли в наш институт? – последовал новый вопрос.
– Я хочу быть борцом с безграмотностью, – отчеканила Маруся.
– Похвально, – секретарь улыбнулась, шепнула что-то человеку, сидящему рядом.
– Где вы были с 1941 по 1945 годы? – спросил тот.
– В Фергане, – ответила Маруся.
– Репрессированные в семье есть?
– Нет, – Маруся мотнула головой.
– Лично я бы вас за одну только фамилию выслал в Сибирь, – хмыкнул экзаменатор.
– А что вам не нравится в моей фамилии? – Маруся вскинула голову. – Что?
Экзаменатор нахмурился. Поведение девушки напугало его.
– Эта Оболенская запросто может быть агентом КГБ, – подумал он. – Надо поскорее выпроводить ее, чтобы не накликать беды на свою голову.
А Передольский мысленно похвалил Марусю за смелость и непохожесть на других. Он что-то записал в блокнот и проголосовал за то, чтобы Марию Оболенскую принять на их кафедру.
Потом, когда они подружились, он показал ей запись, сделанную на вступительных экзаменах.
«Август 1949. 16 часов. Мария Оболенская… Маруся – очарование и нежность… Барышня, которую нужно взять в Рим…»
– Зачем куда-то ехать, когда в родной стране такая красота? – воскликнула она.
– Вы правы, милая барышня, вокруг нас – красота, но… – улыбнулся. – Там, тоже есть на что посмотреть. Не зря же весь цвет русской аристократии выезжал туда на отдых.
– Времена изменились, – сказала Маруся. – Мы теперь живем в другой стране и строим коммунизм.
– Да, – он улыбнулся. – Вы правы, милое дитя, мы строим коммунизм, и именно поэтому не можем выехать за пределы страны без особого разрешения первого отдела. Вот такой парадокс… Нам с вами нужно запастись терпением и дождаться лучших времен.
Передольский не сомневался в том, что они скоро наступят. Он был неисправимым оптимистом. Возможно, эта черта характера помогла ему выстоять во всех испытаниях, которых было в его жизни немало…
Маруся и Павел Степанович Передольский подружились сразу и навсегда. Он остановил ее в коридоре, посмотрел в глаза через стекла своего пенсне и спросил:
– Вы, в самом деле, ничего не знаете о своей двойной тезке Марусе Оболенской?
– В самом деле, – ответила она, покраснев. – А что?
– А то, что это – повод к долгой дружбе, – ответил он с улыбкой. – Вы готовы принять ухаживание кавалера, родившегося в девятнадцатом веке?
– В девятнадцатом? – воскликнула она. – Вы не шутите?
– Я заявляю с полной ответственностью, что родился в 1879 году, поэтому никак не могу свыкнуться со стремительными переменами, происходящими вокруг. Мне кажется, что мир летит в тар-тарары. Или это я туда лечу? Как вы думаете, Маруся?
Она пожала плечами. Он улыбнулся.
– Вы правы, ответить на этот вопрос без подготовки невозможно. Буду ждать вас на большой перемене в двести пятом кабинете, – развернулся и ушел.
А она еще долго стояла посреди коридора с растерянным выражением лица. Передольский ее напугал. Но этот испуг улетучился после того, как староста группы Иван Кисляков хлопнул ее по спине и пробасил:
– Эй, гражданочка, время не ждет. Целина нас с тобой зовет. Тот, кто первым будет в строю, поймает удачу свою. Записываю тебя, Манька, в первый список.
– В какой список? – насторожилась она.
– В список целинников! – ответил он, показав ей лист с фамилиями. – Пишу?
