Еще шесть месяцев июня - страница 2

– Я скажу, –  говорит она, повернувшись к Куинну.

– Ох, Холли, правда?

Холлис доедает мороженое и кидает в него палочку, в то время как одна из ее подружек смотрит на нее с отчаянием в глазах. Видимо, Холлис уже пообещала записать видео о ней.

– А что такого? Подумаешь. –  Она на секунду задерживает взгляд на Кэплане, а потом переводит его на меня.

Я предпочитаю наблюдать за другими со стороны, тихо-мирно и оставаясь незамеченной, поэтому когда кто-то вдруг решает посмотреть на меня, это всегда неприятный сюрприз. Вот почему актеры никогда не смотрят прямо в камеру, если того не требуют обстоятельства.

– Мина, –  говорит Холлис таким тоном, будто только что меня заметила. –  В пятницу у меня день рождения.

– Ой! С днем рождения! –  отвечаю я.

– Нет! –  Она смеется. –  Ты такая забавная. Я хотела сказать, что устраиваю вечеринку по случаю своего дня рождения. Мама заставила –  так, ничего особенного, просто потусим у меня дома. Ты придешь?

Я пялюсь на нее во все глаза.

– Э-э-э, да, конечно.

– Нет уж, мне не нужны одолжения! –  говорит Холлис.

– Что ты! Я с удовольствием приду! Спасибо за приглашение.

Звенит звонок, и Кэплан встает, чтобы подобрать с земли палочку от фруктового льда. Затем он направляется к мусоркам, Холлис вздыхает, тоже встает и идет вслед за ним.

– Они все скучнее и скучнее, –  говорит Куинн, ни к кому конкретно не обращаясь, когда их компания, увлекая за собой и меня, возвращается в школу. Все вроде как соглашаются, продолжая наблюдать за парочкой у мусорных контейнеров –  солнечный свет ярко освещает их, а ветер раздувает волосы, рыжие и золотистые. Красиво.

Пока мы толпимся у дверей столовой, пытаясь протиснуться внутрь, я случайно сталкиваюсь с одной из подружек Холлис, Беккой, –  той самой, которой Холлис пообещала записать видео для выпускного. Она бросает на меня откровенно злобный взгляд. Я прибавляю шагу. В коридоре я наклоняюсь, чтобы завязать шнурки, и тогда она толкает меня сзади, а потом, обходя и красуясь перед друзьями, говорит: «Лежать, собачонка!» Я падаю на четвереньки, но встаю через секунду, убедившись, что мое лицо ничего не выражает, и направляюсь на урок физики.

В средней школе, когда я проходила мимо, они все время кричали: «Гав-гав!» Я решила, что это что-то типа «неудачницы» или «уродины», и старалась не обращать внимания. И начала носить наушники. Это вполне соответствовало моему недавно данному самой себе обещанию ни на кого не смотреть и ни с кем не разговаривать без крайней необходимости. Они годами мучили меня за то, что я всегда была готова ответить на уроке, что была для них слишком умной, но когда я попыталась стать тихой и невидимой, они возненавидели меня еще больше. Это было даже смешно, если бы я была в состоянии смеяться.

Но я поняла смысл этого «гав-гав!» в свой адрес только в восьмом классе, в женском туалете, спустя несколько месяцев своего молчания, когда услышала фразу: «Мина Штерн бегает за Кэпланом Льюисом, как щенок».

Когда шаги сплетниц стихли, я вышла из кабинки одновременно с Лоррейн Дэниелс. В детстве мы часто играли вместе, потому что наши мамы хорошо общались и она жила рядом. Но потом мой папа умер, мама стала немного странной, и я, наверное, тоже. К тому же Лоррейн переехала. Но иногда мы все же сидели вместе на каких-нибудь уроках. Она носила очки с толстыми линзами в красной оправе, из-за которых над ней постоянно глумились, но Лоррейн не собиралась менять их или переходить на линзы. Я завидовала ее уверенности в себе. Лоррейн была тихой и умной, и порой я задавалась вопросом, смогли бы мы стать настоящими подругами, но ей, похоже, было совершенно комфортно в обществе самой себя. Думаю, я произвожу то же впечатление.