– Мне очень жаль, – в голосе девушки послышалось искреннее сожаление.
– Так уж вышло.
Во всем облике Свена проявилась не очень приятная в глазах умных людей позиция жертвы. Однако Кристина никоим образом не выразила неприятия, а наоборот, казалось, еще больше заинтересовалась своим новым знакомым.
– Мечты, – сказала она. – Страшное заболевание.
– О да, соглашусь.
– И единственное лекарство, когда ты действительно болен.
Свен молча усмехнулся.
– В вашем случае это было заболеванием или лекарством? – спросила девушка.
Свен поднял на нее болезненный взгляд.
– Все-таки заболеванием.
– И переделать их в лекарство не получится?
– Думаю, что нет.
– Это… хорошо, – девушка покачала головой с грустной улыбкой.
– Не очень, – ответил Свен.
– Значит, мечты были действительно лихими. Такие мечты и меняют мир.
Свен вновь усмехнулся. В то же время весь его скорбный вид говорил о том, что в рассуждениях о своих неудачах он черпает свою жизненную энергию.
– Может быть, расскажете, как протекала ваша болезнь? – спросила девушка.
Во взгляде парня мелькнул легкий испуг.
– Зачем? – спросил он, глядя в серьезное лицо девушки, словно старался найти в нем признаки насмешки.
– Ооо, – протянула Кристина и, откинувшись в кресле, скрестила на груди руки. – Я готова часами слушать о чужих мечтах.
1 апреля 2017 года
Шорох. Именно он разбудил меня в ту ночь. Странный шорох за входной дверью, который я расслышал сквозь сон, и который тут же смолк, как только я открыл глаза. Помню страшное напряжение мышц во всем теле, заставлявшее меня крепче и крепче вжиматься в кровать под собой, словно пытаться соединиться с ней в одно целое, перестать быть тем, чем я являлся. Не знаю, сколько я пролежал в этом состоянии – на спине, с руками вытянутыми вдоль тела. Тогда мне казалось, что не меньше часа, но, думаю, на самом деле прошло не более двух минут. Дождь, начавшийся накануне вечером, прекратился, и в той тишине, которая меня окружала, я ни на миг не допускал, что этот шорох мне послышался. Тишина. Предательская тишина, скрывавшая за дверью в мою квартиру смертельную опасность. Чувствуя леденящий душу ужас, не осмеливаясь пошевелиться, не осмеливаясь даже взглянуть на электронные часы, стоявшие рядом с кроватью, я прекрасно понимал, что ждал этих минут всю свою жизнь. Я знал, что это произойдет, и даже по какой-то необъяснимой причине знал, что начнет происходить именно так – с шороха у двери.
Наконец щелкнул замок. Дальше мой непрошенный – или же прошеный? – гость действовал совершенно бесшумно, но я четко представлял, как его правая рука медленно открывает дверь, как его голова просовывается в щель и зоркий взгляд осматривает мою гостиную. Как он переступает порог, прислушивается, прикрывает дверь и с минуту стоит к ней спиной, собираясь с мыслями и силами. Я даже не думал о том, чтобы приготовиться к сопротивлению, вступить в схватку и попытаться спасти свою жизнь. Вернее думал, но знал, что это совершенно бесполезно; опять же, знал по какой-то необъяснимой причине, и это знание было для меня так же непреложно, как и то, что нынче ночь и я лежу в своей постели. И скоро умру. Было и странное ощущение призрачной надежды, но надежда эта никак не была связана со мной, и тем более она не была связана с тем человеком, голос которого прорезал ночную тишину.
– Простак, – взломщик говорил тихим голосом, и растягивал слова с издевательской интонацией. – Простак, я пришел. Встречай меня, любезный друг.
