Если б солнце вставало на западе… Мистически-юмористическое - страница 5
Однако, жизнь не стоит на месте и соседи начали свои участки продавать. И пришёл тот день, когда со всей остротой встал вопрос о целесообразности снабжения водой единственного из оставшихся членов некогда дружного дачного коллектива. У каждого из новых хозяев была своя артезианская скважина и водопроводная труба в полуметре над землёй превратилась в бельмо на глазу. Да и вообще: на фоне симпатичных трёхэтажных домиков жилище Виктора Матвеича выглядело совершенно неуместным.
Тучи над «последним из могикан» сгущались, так что он не очень-то и удивился, когда в один прекрасный день воды в кране не стало. Поговаривали, что это сборщики металлолома оттяпали существенную часть магистрали и увезли в неизвестном направлении. Перед Виктором Матвеичем встал вопрос: тянуть новую ветку, бурить скважину или попросту продать ставший сильно проблемным участок по сходной цене одному барыге, уже вторую неделю названивавшему с деловым предложением. И, взвесив все «за» и «против», Виктор Матвеич выбрал последнее.
Когда всё закончилось, бывший дачник захотел в последний раз взглянуть на свой участок. И не увидел его. Потому что забор, возводимый новым хозяином, превысил к тому времени все разумные нормы.
Если б на яблоне выросли груши и наоборот
Садовод-любитель Ерофей Павлов любил работать с фруктовыми деревьями: удобрять, поливать, прививать, опылять и скрещивать. Хотел получить что-то необыкновенное и, кажется, этого добился. Но всё по порядку.
Процесс выведения новых сортов небыстр. А так как по натуре своей был Ерофей человеком энергичным, то очень скоро фруктовых деревьев ему стало мало и он заинтересовался ещё и работой с кустарниками: смородиной и крыжовником. Новое увлечение оказалось столь велико, что о яблоне и груше он на какое-то время забыл и те, предоставленные самим себе, развивались, как могли. Яблоне это пошло на пользу: яблоки вырастали крупными, сочными и сладкими. А вот груше не повезло: её плоды были мелкими, жёсткими и чуть кисловатыми. По осени Ерофей обивал их палкой, собирал в две большие сумки и относил Фролу Кузьмичу, проживавшему на другом конце посёлка и держащему поросят. Хрюшки охотно поедали приносимое, ибо и такие груши были для них сущим лакомством.
Однако, с некоторых пор Ерофей стал замечать странные вещи: яблоки на яблоне всё больше напоминали груши, а груши на груше стали походить на яблоки. Сначала он не придал этому значения. До сбора урожая оставалось ещё месяца полтора и всё ещё могло перемениться.
Однако, яблоки и не думали превращаться в груши, а груши – в яблоки. Что им мешало сделать это, было непонятно. Но самое неприятное было то, что яблоки перевоплотились в груши не просто так, а в полном соответствии с их характеристиками, то есть стали мелкими, твёрдыми и кисловатыми. Зато груши, выросшие на яблоне, радовали глаз непривычной для них спелостью, сладостью и величиной. Околачивать груши с яблони рука уже не поднималась, а вот яблоки, облюбовавшие грушу и выродившиеся во что-то непонятное, околотить было в самый раз. Правда, возникал вопрос: а станут ли есть яблоки, выросшие на груше, поросята Фрола Кузьмича? Могла ли их разборчивость им этого не позволить? Да и другие вопросы возникали. Например, получалось, что, вроде как, Ерофею стало жалко груш и он заменил их яблоками. Собственно, так оно и было, но отдавать спелые, сочные, сладкие плоды не хотелось. И Ерофей решил никуда ничего не относить, а сказать, что в этом году катастрофический неурожай.