«Если есть на свете рай…» Очерки истории Уругвая - страница 18

Однако прежде всего судьба Лиги зависела от ближайшего соседа – Буэнос-Айреса. Пуэйрредон, стоявший во главе масонской Ложи Лаутаро, проводил поистине иезуитскую политику, чтобы добиться краха Артигаса. Для диффамации Артигаса по его заказу был состряпан один из первых пасквилей – предшественников исторических работ в русле «черной легенды», в котором Артигас назывался «чудовищем», «хищным волком», «бичом родины», «новым Аттилой, свирепствующим на несчастных землях, которые ему подвластны». Этот образчик «черной пропаганды», автором которого был П. де Кавиа, чиновник правительства Пуэйрредона, был разослан по всей Восточной провинции, чтобы подорвать престиж Артигаса[46].

Бесконечная цепь поражений и предательская политика Буэнос-Айреса постепенно привели к снижению морального духа артигистов. В 1818 г. усилилось дезертирство офицеров, в основном выходцев из состоятельных семей, что засвидетельствовала комиссия конгресса США, посетившая Рио-де-ла-Плату в начале 1818 г.[47]

Дезертиры изначально были озабочены тем, что в материальном смысле им сулит победа артигистов. Что станет с их латифундиями, доходами, если будет проводиться в жизнь «Регламент», обеспечивавший интересы обездоленных за счет состоятельных людей? Поэтому их не пришлось долго уговаривать перейти на сторону врага. Но эти факты не могли заставить Артигаса прекратить борьбу. Он заявил делегатам из США: «Я буду и дальше бороться, если только у меня останется хотя бы один солдат». «А с португальцами, – добавил он, – я буду бороться, если у меня не останется ни одного солдата, а только дикие собаки».

Однако последним ударом в череде неудач стала битва при Такуарембо 22 января 1820 г. Собственно говоря это не было битвой, а резней, учиненной португальцами, внезапно ворвавшимися в лагерь федералистов ранним утром, когда воины А. Латорре, изможденные постоянными стычками и преследованием со стороны врага, крепко спали[48].

У Артигаса еще теплились надежды, связанные с «доном Фрутосом» (Фруктуосо Риверой), которому он всегда доверял и под командованием которого были самые лучшие войска федералистов. Однако тот предал своего вождя, перейдя на сторону португальцев. Более того, в письме губернатору Энтре-Риоса Ф.Рамиресу, написанном 13 июня 1820 г., он призвал каудильо «покончить с Артигасом – монстром, деспотом, анархистом и тираном»[49].

В 1820 г. в Лиге начались центробежные тенденции, с выдвижением на первый план местных каудильо, среди которых выделялись амбициозный Франсиско Рамирес из Энтре-Риоса и Эстанислао Лопес из Санта-Фе. В феврале 1820 г. они пришли к секретному соглашению с властями Буэнос-Айреса, предусматривающему боевые действия против Артигаса[50]. Рамирес, бывший соратник Артигаса, превратился в самого яростного врага, который без устали преследовал его до самой границы Парагвая. Там Артигас попросил убежища у парагвайского диктатора Хосе Гаспара Франсии и дал клятву, что отказывается от дальнейшей политической деятельности[51].

5 сентября 1820 г. Артигаса интернировали власти Парагвая. Такова была конечная дата артигистской революции в Восточной провинции, которую большинство исследователей считают самой глубокой и последовательной, – целью которой была и национальная независимость, и глубокие социально-экономические преобразования.

Х. Г. Франсия приказал содержать Артигаса в полной изоляции. Сам он ни разу не повидался с вождем и не отвечал на его письма. Через три месяца после прибытия в Асунсьон «Великий Правитель» распорядился отвезти пленника в Сан-Исидро-Лабрадор, отдаленное место на берегу реки Куругату. Рамирес несколько раз посылал письма Франсии, обещая различные льготы и преимущества в обмен на выдачу Артигаса. Однако ни один из его эмиссаров не вернулся из Парагвая.