Он сидел за столом, сосредоточенно выводя строчки на листе бумаги.
Заинтересовавшись, подошла ближе. Склонилась, обняв со спины, и положила подбородок ему на плечо. Фабиан писал письмо.
— Кому? — тихо спросила, не пытаясь вчитываться.
— Томиану.
— Отец же запретил рассказывать кому-либо о случившемся. Очень узкий круг людей знает.
Кончик пера замер над бумагой, и скоро с него сорвалась капля чернил. Жирная клякса расползлась по недописанному слову. Фабиан вздохнул, смял лист и бросил его в корзину под столом.
— Он спрашивал про тебя. И само как-то написалось о нападении.
— Не думаю, что нам удастся ему врать. Том очень проницательный. Да еще твой друг. Но лучше рассказать при личной встречи, не письмом.
— Ты права. Как себя чувствуешь?
— Бывало и лучше. Еще тринадцать дней без магии, а послезавтра ехать в САРМ, — я отстранилась, окинув взглядом комнату. В ней словно прошелся маленький смерч. Дверцы шкафчиков раскрыты, на кровати чемодан и гора вещей рядом. — Думала, ты уже собрался.
— Успею.
Он сосредоточился на другом варианте письма, а я решила помочь с паковкой чемодана. Фабиан не любил это дело, всегда тянул до последнего. Как следствие, часто что-то забывал. В итоге волшебная почта надрывалась передачей посылок из дома.
Свой чемодан я собирала два дня. Пользоваться магией нельзя, так что заученно взмахнуть ладонью и отправить все необходимое стройным рядом по сумкам в этот раз не вышло. Я не расстраивалась. Когда что-то делаешь руками получается отлично размышлять о насущном. А уж подумать было о чем.
До нападения я не придавала большого значения нашествиям умертвий, ведь с ними быстро справлялись. Вообще всё это выглядело не серьезно, словно чей-то глупый розыгрыш. Но теперь… Стало реально страшно.
Папа усилил охрану дома, обновил щитовые чары, приставил телохранителей к маме, Лисандре, Фабиану, мне. Спасибо, что в академию отпустил! Я всё ждала, когда он запретит нам уезжать, решив запереть в четырех стенах, но, к счастью, до этого еще не дошло. Главное, чтоб в САРМе ничего опасного не приключилось.
Погрузившись в мысли, я не заметила, как собрала все приготовленные братом вещи и защелкнула замки чемодана. Огляделась. Беспорядка больше не было, дверцы шкафа закрыты, все ящики задвинуты. Фабиан все еще строчил письмо, отвлекать его не хотелось. Но и уходить, тоже. Вздохнув, выбрала на книжной полке томик стихов Киплинга и забралась в кровать. Пробежала кончиками пальцев по желтоватому срезу, нащупала закладку. Открыла почти на середине.
«Увы, пророчества сбылись —
Черна предгрозовая высь,
Звезду обманом не кори —
Надолго ночь, не жди зари.
Готовься! Грянет ураган,
И тишина сейчас — обман,
Но может статься, в свете дня
Страшнее будет западня.»
По коже промчался мороз. Какое попадание…
— Ванесса! — грянуло из коридора.
Я вздрогнула и захлопнула книгу. Фабиан удивленно уставился на дверь. В образовавшейся тишине казалось, что мамин голос нам обоим почудился. Но нет.
— Дочка, тебя вызывают в клинику!
— Джейми… — подскочив на месте, едва ли не кубарем скатилась с кровати.
— С чего ты взяла, что к нему? — встал следом брат, — Генри же запретил.
Но я уже выскочила прочь из комнаты, едва не потеряв по дороге домашние туфли. Хоть бы очнулся! Хоть бы все оказалось в порядке, и он звал меня, просто потому что соскучился. Так было после каждой перенесенной им болезни. Едва племянник шел на поправку, на пороге появлялась уставшая от бессонных ночей Шарлин и приглашала в гости. Вернее, так ей было удобнее это называть. На самом деле, она хватала меня за руку и тащила к себе, дабы через чур активный ребенок нашел во мне игрушку и няньку в одном флаконе. А потом все удивлялись, почему Джеймс так привязан к тёте.
