– К сожалению, у меня только одна фотография, но у населения, наверняка, есть и другие, нужно искать.
– Иван Алексеевич, когда эта странная дама жила? После войны, во время войны?! То есть, полвека назад. Вот видите! И за прошедшие полвека ничего не произошло. Что ж у вас теперь то спешка такая? Потерпите! Не всегда же здесь воевать будут. Вот измениться обстановка и пожалуйста – работайте, опрашивайте население, ищите вашего снежного человека и его потомков. Но сейчас никак невозможно. Возвращайтесь в Сочи. Я не могу вас пропустить в Сухуми. Поймите, это опасно…
– Да, я …
– Если вас задержат вблизи постов второй раз, я буду вынужден вас этапировать в Сочи под конвоем и привлечь к ответственности, как нарушителя. Вот распишитесь, что вы предупреждены.
3.
– Товарищ майор, разрешите обратиться… – подкатился, уже вечером, к майору солдатик, тот самый, что конвоировал Бабченко: – А вот, к примеру, если гуманоид будет через контрольно-следовую полосу идти, стрелять в него или не стрелять?
– Какой – такой гуманоид? – поначалу, даже не понял, майор, у него голова гудела, от целого дня кошмара, когда сотни местных жителей с тележками, с тачками, с сумками мандаринов пытались пройти через перекрытый мост в Россию, на рынок, а редкий кордон пограничников их не пропускал.
– Ну, снежный человек, к примеру….
«Подслушивал под дверью, засранец», – оглядывая юного погранца с ног до головы, подумал майор.
– Давно служишь?
– Восьмой месяц.
– А до службы?
– В колледже учился, на менеджера….
– Чего ж недоучился? Менеджер?!
– Так вышло….
– А гуманоид чем смущает?
– Ну, если он обезьяна – понятно. А вдруг он разумный человек и на него Права человека распространяются? А если он вообще – инопланетянин? Может нежелательный конфликт произойти.
В глазах погранца сияла незабудковая чистота и наивность.
«Не придуривается, – подумал майор. – На самом деле – дурак».
– О, юноша, служить идущий,
Читай устав на сон грядущий,
И утром, ото сна восстав,
Читай усиленно устав! – слыхал такие стихи?
– Никак нет.
– Полезные стихи. Как тебя зовут?
– Рядовой Охлобыстин.
– Мама как зовет?
– Коля, – почему-то, заливаясь краской, ответил погранец, – То есть – Николай.
– Вот что, Коля, если бы ты, как настоятельно, советуют нам, вот уже двести лет, не гуманоиды – инопланетяне, а наши предки – человеческие, читал устав на сон грядущий, то уразумел бы очень важную вещь. А именно: устав не оговаривает ни чина, ни звания, ни пола, ни внешности, того, кто пытается перейти границу, а именует его как? Правильно – «нарушитель». И ежели это кабан, медведь или ежик, то за свои поступки он ответственности не несет, а ежели иное существо, тем более, обладающее разумом, например – «гуманоид», тогда, в соответствии с уставными положениями: – Стой! Стой, кто идет! Стой стрелять буду! и т.п. Или прицельно, без предупреждения…. Такие случаи тоже подробно описаны в инструкциях. Вам ясно, рядовой Охлобыстин?
– Так точно.
– Кру – гом!… Шагом марш!… Спокойной ночи, малыши! И не морочь себе голову! Коля!
– Надо же такое изобрести, – усмехался майор, шагая по скрипучей, гравийной, дорожке.
На крыльце дома, где его разместили, рядом с кипящим самоваром сидел, встречавший его, давешний рябой вольнонаемный, и еще один солдат, примерно, его ровесник.
– Да, ладно, ладно…– услышал он их разговор, – это, земеля, знаш, как в анекдоте: аттракцион «Бородатая женщина». В цирке. Бородища до пупа! Титек вовсе нет, зато хреновина до колена… Здра жла, товарищ майор…
