– И чем же? – рыжий парень закидывает в рот шоколадную конфету.
– Гм… Полоскала рот туалетным утёнком. Где-то прочла, что это работает.
– Ага, там даже написано «бережно для эмали»!
– Жесть.
– Ой дууура…
– А мы ржали недавно. Заходит бабушка-божий-одуван к терапевту. Садится, кряхтит, охает, ахает. Василич у неё спрашивает, что вас беспокоит? Она: ой, милок, помидоры. В этому году чёт листья всё желтее и желтее.
– Кадр!
– Правильно блин, надо спрашивать: что болит? А не так.
– Это ладно, у нас чё было! – присоединяется к беседе короткостриженный брюнет. – Дед, восемьдесят два года, остановка сердца. Бригада врачей его откачивает. С того света еле-еле возвращает. Он же, как только приходит в себя, первым делом зло говорит: ну и кто вас просил, ироды? Немая сцена…
– Его можно понять.
– А реакцию врачей представь!
– Да уж… Гусев, твоя очередь.
– Так-с… Мы с Архиповым как-то опоздали в поликлинику. Представились на регистратуре, спросили номер кабинета. Помчали на второй. Халаты на ходу накидываем и скорее к врачу вламываемся. Он, хмуро глядя на нас, осведомляется, кто такие. Ну… объяснили, что студенты, к нему направлены. Ладно, говорит, я понял. Стойте-смотрите-не мешайте.
– И чё?
– Чё-чё… Пару минут спустя какая-то полуголая дамочка запрыгнула на кресло – и где-то тут мы с Толиком осознали, что явно не с травматологом имеем дело.
– Лошары!
Ребята громко смеются.
– А этот ещё и с умным видом конспектировал стоял. Или зарисовывал, не знаю, – хохочет Рыжий, толкая соседа в плечо.
– Потише, молодёжь! – возмущается кто-то из пассажиров.
– Извините.
– Боже, спустя годы учёбы думаю, где была моя голова? Зачем в мед поступала? – сокрушается очкарик.
– Не знаю, я не жалею, несмотря на сложности.
– Короче, я ж врачом с детства хотела стать, – подаёт голос девчонка с каре. – Однажды вернула нашего дряхлого кота к жизни. Искусственным дыханием. Спасла и, так сказать, вдохновилась. Всё, думаю, это – знак. Быть мне реаниматологом.
– А кот…
– Да просто спал он, как оказалось! Родители не признались сразу, потому что боялись мой ярый энтузиазм загасить.
– Ахаха.
– Меня классе в шестом мать ругала за почерк. Типа испортился, Миш. Стал писать как курица лапой и всё такое... Прописи грозилась купить. Такие, которыми первоклашки пользуются.
– Купила? – улыбается блондинка.
– Не. Я не растерялся. Уже тогда ей пояснил: не парься, ма. Красивый почерк мне ни к чему. Врачом стану. Буду «море» людям прописывать. Вот собственно так и вышло.
– Ахаха!
– А я щас приеду и начнётся… Моя бабуля постоянно летом штабелями приводит ко мне своих подруг, чтобы я посмотрела их и дала рекомендации. Ты ж медик! Что тебе сложно? И фиг объяснишь ей, что у меня, практолога, узкая специализация.
– Моё семейство меня тоже каждое лето на профпригодность тестирует. Радуются, когда я приезжаю.
– Ещё бы, такая экономия на платном стоматологе! Зубы нынче лечить дорого!
– Красивая татуировка, – дотрагиваясь до моей шеи пальцами, говорит та самая Наташа, которая изначально ко мне подсела. – Больно было? Чувствительное ведь место.
– Терпимо.
– Свежая?
– Год назад делал.
– Слушай, Дань, а расскажи о себе? Куда-откуда едешь? – проявляет искренний интерес. И все остальные, как назло, затихают.
– Еду домой, – неопределённо пожимаю плечом.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать недавно исполнилось.
– А где учишься? – продолжает выдавать вопросы пулемётной очередью.
