– Не выставляешься?
– К сожалению, нет. Пока я радуюсь тому, что у меня есть хоть какие-то заказы… Больше я ничего не умею, да и не хочу делать. Выполнять какую-то скучную, рутинную работу – точно не моё. Не понимаю, как можно каждый день сидеть на одном и том же месте и выполнять какую-то работу, которую могут и роботы выполнять. Не вижу ни смысла, ни удовольствия в такой жизни.
– А ты гедонист?
– Это спорный вопрос. Когда-то мне казалось, что да… Но, наверное, я гедонист где-то в самой далёкой глубине души. А на деле, видимо, нет. Совсем нет.
– Судя по тому, что ты стояла здесь долгое время одна и с грустью смотрела вдаль, соглашусь с этим, – снова с улыбкой сказал он. Я слегка улыбнулась.
– Ну а ты чем занимаешься? – решила поддержать тему разговора я.
– Ну официально я театральный художник-декоратор. Я не думал, что буду работать в театре, но так получилось… Долгая история… По сути я сценограф. У меня два высших: я поступил в художку, а потом ещё учился в одном институте искусств на театральном. В итоге подрабатываю в актёрской студии в Питере, веду мастерство. Можно сказать, живу на два города.
– Интересно… Знаю, что многие актёры рисуют… Это близкие профессии, и всё же разные. Для меня актёрская профессия – это что-то недосягаемое, слишком сложное… Хотя… сложно всё, как я теперь понимаю, – философски отметила я, стараясь не вдыхать сигаретный дым, который шёл от собеседника.
– Мне кажется, ты ещё больше любишь усложнять жизнь…
– Да нет… Нельзя сказать, что я люблю этим заниматься. Я просто разочаровалась в жизни. Она оказалась совсем не такой интересной, как я думала.
– Ну ты, наверное, много мечтала с детства… – произнёс он, смотря мне в глаза, как мне казалось, как-то по-особенному.
– Мечты в итоге убивают, если не удаётся их претворить в жизнь, – сказала я впервые за время разговора слишком серьёзно, и мне тут же захотелось расплакаться.
– В тебе столько трагичности… Это образ такой?
– Нет, я на самом деле такая… Разве не видно? – сказала я, стараясь не показывать раздражения.
– Мне бы хотелось это исправить.
И тут у меня внутри снова произошло то, что происходило уже не раз, когда я слышала что-то подобное в свой адрес… Внутри меня зашевелился лучик надежды… движения которого я уже давно забыла… На глазах почти появились слёзы. Я понимала, что надо останавливать свои эмоции, но в то же время мне не хотелось это делать.
– Мы не познакомились толком. Я Эрик, – произнёс он с приятной улыбкой.
Я поняла, что не смогу внятно произнести ни «Лия», ни «Камелия», поэтому сказала: «Кама» и тоже улыбнулась. После этого он предложил мне пойти вовнутрь, так как мы оба уже прилично замёрзли. Мы вернулись туда, где звучала громкая музыка, и происходило нечто совершенно непонятное, и я снова была растеряна от того, что не понимала, что буду делать. Я надеялась, что Эрик будет находиться рядом со мной, но его кто-то позвал, и он вскоре удалился. Танцевать я не собиралась, напиваться тоже, как и искать Нату. Снова захотелось плакать, даже рыдать, убежать от всех далеко. Мне хотелось этого безумно, но я понимала, что это невозможно. Снова эта дикая несвобода, безвыходность, которую я ненавижу! И в тот момент я ненавидела себя. Я уже собралась вызывать такси, чтобы как можно быстрее и бесследно уехать с этой дурацкой вечеринки, как ко мне подбежала Натка.
– Ой, Кам, ну ты как всегда! Что за тухлая физиономия? Я для чего тебя сюда притащила? Чтобы ты оттянулась, познакомилась с кем-то, отдохнула нормально, пообщалась…
