– Да я поняла это уже. Каждый сам за себя. Только я это не принимаю, у меня другие принципы.
– Жизнь диктует свои условия, свои законы. Чем дольше ты их не будешь принимать, тем хуже будет для тебя.
– И что мне теперь делать? Взять и по щелчку изменить своё сознание?
– Менять постепенно.
– А ты? Тебе приходилось менять своё сознание? – задала я ему реально интересующий меня вопрос.
– Конечно, по мере взросления и понимания многих жизненных процессов мне приходилось меняться, подстраиваться, учиться чувствовать и понимать других людей, учиться жить по законам социума. В нём каждый сам за себя, но при этом подстраивается под других, настраивается на взаимодействие с каждым. Не представляю, что со мной было бы, если б я решил уйти от людей, изолироваться в своей квартире и просто творить. Это бессмысленно и непродуктивно. Люди – самая мощная духовная и творческая подпитка. Мне интересно работать с людьми, интересно их изучать.
– Я заметила, – с лёгкой улыбкой сказала я.
– Ладно, я не могу уже видеть, как ты дрожишь от холода. Блин, почти все кафе уже закрылись, – сказал он, глядя на экран своего телефона, – надо бы двигаться в сторону дома тогда. Давай я тебя провожу. Сколько нам ехать на метро?
– Минут 20—25, но от метро ещё идти, – обречённо сказала я.
По дороге мы говорили о том, как изменился город за последние годы, чем Москва отличается от Петербурга, о ценах, расстояниях, временных рамках и русском менталитете. Я снова чувствовала себя дурой и много слушала его, так как понимала – что бы я ни сказала о себе, всё будет звучать глупо и посредственно. Когда мы уже были недалеко от моего дома, я как обычно в такой момент принялась рассказывать Эрику про чуть ли не каждое здание, которое мы проходили. Говорила о том, что для меня значит то или иное место, дорога, что связано с каждым домом, и мне хотелось думать, что ему это интересно. Когда мы подошли к моему подъезду, я уже приготовилась прощаться, хоть и безумно не хотела это делать.
– Пустишь меня к себе? Я хотел бы посмотреть твои работы, про которые ты мне говорила, – произнёс Эрик.
– Ты… не видел их фото в интернете?
– Во-первых, фото – это не то, а во-вторых, там же есть далеко не все работы, как я понимаю.
– Но и дома у меня есть далеко не все. Но если ты так хочешь, я, конечно, не против, – сказала я абсолютно равнодушно, но внутри у меня волнение перемешивалось с радостью, как всегда бывало в подобных ситуациях, когда кто-то интересовался мной, моими работами и вообще моей жизни. У меня дома, конечно, слишком давно не было гостей, к тому же мне уже давно стыдно приглашать кого-то в малюсенькую квартирку, построенную, очевидно, для гномов. Но в этот раз, я не могла отказать. К счастью, я свободный человек в том плане, что большую часть времени нахожусь дома одна и могу делать там всё, что захочу и, соответственно, приводить того, кого захочу.
Как гостеприимная хозяйка я сделала Эрику чай, достала из холодильника немного приличной еды, сделала несколько бутербродов. Сыграла роль порядочного и хозяйственного человека, хотя мне было в тот момент точно не до каких-либо дел на кухне. Я хотела находиться с Эриком, пока он рассматривал мои картины, видеть его реакцию. Позже, когда мы перешли в комнату, Эрик спросил:
– Ты пишешь только акрилом?
– Да, ненавижу запах масла, поэтому работаю акрилом. Но он тоже меня бесит, особенно наш, питерский. С «Амстердамом» не сравнить, особенно в плане тюбиков. И смешивать краски я не люблю, и многие багеты меня раздражают…
