Этикет под градусом. Все, что вы хотели знать о винном этикете - страница 43

Вряд ли мне удастся забыть, как я однажды начала ставить зарубки после пятой попытки представить его вниманию удовлетворительный дизайн некхенгера[13] для продвижения принадлежащего нашей компании бренди. Я делала это, чтобы понять, когда же его издевательство надо мной в виде приказа «переделать!» без дополнительных к нему пояснений закончится. Его запал иссяк на девятый раз, и, надо сказать, рекламу бренди посредством этих некхенгеров в розничных сетях мы так и не запустили.

Очевидно, что моя душа пускалась в пляс, словно героиня Нины Дорошиной в фильме «Любовь и голуби» во время ее триумфального выхода с «не пойду», в те моменты, когда за таким начальником приезжали таксисты и он отправлялся в командировку.

Забиравшие его водители на пороге нашего офиса, все как один, демонстрировали признаки коллективной амнезии, поскольку почти никто из них никогда не мог с первого раза выговорить имя моего мучителя без ошибок. Так они забирали то Питерса Казлауса, то Питера Казлускуса, то еще Бог знает кого. Даже те, кто приезжал за ним уже не в первый раз, все равно сразу сдавались в стиле «даже не начинай» и пытались облечь свое приветствие секретаря в шутку, приглашая пройти к поданному автомобилю «вашего наутилуса помпилиуса» или «нашего местного фантомаса». Тот с разбега, поскольку всегда выезжал в последнюю минуту, запрыгивал на заднее сиденье машины с воплем «ёпцык по́пцык курдебала́нсе» и уносился прочь от офиса, откуда обычно еще час после таких его фееричных отъездов раздавался громкий смех.

Со временем начальник сменился. После громкого и несобранного Пятраса пришел тихий грамотный управленец, оказавшийся неблагородной помесью корпоративной крысы с коварным змием, о котором коллеги из смежных отделов стали шептаться, что при всей своей грамотности «он психический». Он-то меня грамотно и ужалил, отчего я потеряла теплое место в очень веселом, хотя и очень непростом коллективе.

Размышляя об этом ценном жизненном опыте задним числом, я вывела для себя два умозаключения. Первое касалось собственно господина Казлаускаса. Да, у нас с ним было все, что угодно, но только не это: и вздорили, и спорили, и как только еще не выясняли рабочие отношения. Но он всегда, в отличие от того, кто его сменил, оставался, прежде всего, порядочным Человеком. А как по мне, так это важнее всего…

Второй вывод, учитывая то, как в России склоняли имя нашего любимого всем офисом литовца, напрашивается сам собой: нужно учиться произносить имена собственные правильно, и неважно, касается ли это имен людей или наименований вин.

Так, один из моих очень состоятельных клиентов, которому я еще в молодости продавала элитный алкоголь ящиками, Пятра́сом как-то назвал культовое вино Петрюс. Признаюсь: только сила этикета меня тогда удержала от того, чтобы не расхохотаться прямо в его присутствии в «дораха-бахата» обставленном кабинете…

Видите ли, дело тут даже не в злом устроении душ профессионалов алкогольного рынка. Просто иногда любители вина, не знающие иностранных языков, и сомелье без образования коверкают названия вин так, что иной раз диву даешься, как, например, великое бургундское вино Пулиньи-Монраше можно было окрестить Полягни-Монтракетом. Просьба лягнуть монтракет – это, конечно, всем просьбам просьба, но иногда, в таких вот случаях, лучше не просить, а переспросить.

Мой вам добрый совет: не знаете как прочитать этикетку, надпись на которой по сложности приближается к чему-то вроде «ёпцык по́пцык курдебала́нсе» – не позорьтесь. Переиначивание до почти полной неузнаваемости наименований вин – главный ресурс для всё новых и новых шуток людей от вина. И тем эти шутки острей и горячей, чем высокопоставленней или необразованней выдавший что-нибудь эдакое похмелье́, бизнесмен или чиновник. Вряд ли вам хочется слыть постоянным источником вдохновения этих шуток, не правда ли?