– Ах вот оно что! Значит, своим можно, а я – чужой!.. Мало того что за спиной жидом обзывают, так еще и работы лишили!
Домой Михаил пришел взбешенный и брякнул с порога, как отрезал:
– Всё, едем в Израиль! Не хочу здесь больше жить.
Маруся – в слезы.
– Ну чего ты ревешь?
– Как же мы там жить будем, как обустраиваться? Мы ведь уже не молодые.
– Думаешь, такой здоровый мужик, как я, не сможет там устроиться и нам плохо будет? Да я еще горы могу свернуть! Вот увидишь, мы еще лучше заживем.
Маруся не представляла себе жизни без огорода и, всхлипывая, спрашивала:
– А огород я смогу там завести?
– Конечно. Вот если в Америку ехать, то я полагаю, там огородов нет. Американцы все живут в многоэтажных домах – какие уж огороды. А в Израиле, я слыхал, есть поселения, кибуцами называются, так у них огороды, каких тут сроду не видали.
Эта новость Марусю не то чтоб успокоила, но слегка примирила с грядущими переменами.
– Интересно бы знать, какая там жизнь, в этом Израиле? – задумчиво продолжила она.
Но давно обрусевший Михаил никогда жизнью в Израиле не интересовался и не имел о ней представления, а потому ворчливо отвечал:
– Что значит «какая жизнь»? Ну живут люди. По слухам, хорошо живут, иначе бы не ехали туда. Вот приедем, обоснуемся и будем вникать, что за жизнь.
А Роза, узнав о решении родителей, сразу оживилась, развеселилась, стала готовиться.
Но Михаил не знал, что и как нужно делать, чтоб уехать. Роза все выяснила у других евреев: требовалось получить вызов из Израиля. Но от кого и как? В Саранске об этом ничего не знали. Ей посоветовали:
– Поезжай в Москву. Говорят, там возле синагоги по субботам собираются евреи и обсуждают, что и как делать для выезда. Они тебе подскажут.
Поездки в Москву всегда были для Розы праздником – там можно купить что-то модное и нужное, сходить в театр. Но на этот раз ей предстояло важное дело. В Москве жили в Мневниках знакомые. Жили они втроем в однокомнатной квартире, но у них можно переночевать на полу. Она сказала отцу:
– Дай мне тысячу рублей, я поеду в Москву, все разузнаю и все сделаю.
Маруся дала ей подарков для хозяев – банки помидоров и огурцов домашнего соления.
– Чтоб не с пустыми руками. Да привези гречки и сахара-рафинада, год уже в магазинах нет.
* * *
В Москве Роза в субботу утром поехала на «Площадь Дзержинского» (нынешняя станция «Лубянка») разыскивать синагогу. Она шла по улице и напевала слова из песни Высоцкого «Мишка Шифман»: «Хрена ли нам Мневники – едем в Тель-Авив!..»
На подходе к улице Архипова (Спасоглинищевский переулок) Роза услышала веселую еврейскую музыку и голоса множества людей. Она пошла в эту сторону и увидела густую толпу, все живо что-то обсуждали. Роза в недоумении остановилась послушать[22]. Потом робко вошла в толпу, некоторое время слушала разговоры и исподтишка выбирала – кому бы задать вопрос. Наконец она приметила пару среднего возраста, интеллигентного вида, очевидно мужа с женой. Он, в очках с толстыми линзами, стоял понуро и молча, а женщина заговаривала со многими, что-то записывала, что-то кому-то советовала.
Роза приблизилась к ней и задала свой вопрос:
– А как получают письмо-вызов из Израиля?
Женщина посмотрела на ее явно русское лицо и недовольно спросила:
– А вам это зачем? У вас евреи в роду есть?
– Да, у меня отец еврей.
– Ну тогда другое дело. Вы сами откуда?
– Я из Саранска, у нас мало евреев уезжает, поэтому никто ничего толком не знает.
