Наконец, она очутилась… Так где же она очутилась?
Вокруг царила атмосфера роскоши и изысканного вкуса: комната (а это, без сомнений, была она) была выполнена в тёмно-бирюзовых тонах, буквально уставлена креслами и мягкими пуфиками, резными столами и столешницами, украшена картинами с разнообразными изображениями моря. Что примечательно, воды здесь не было. Зато, на огромной кровати (Виринея таких и не видывала!) лежал сам Варлаам Прибрежный и, с выражением лёгкой заинтересованности и едва заметной надменности, рассматривал свою гостью.
Девушка вдруг стушевалась, не очень представляя, как начать столь странный разговор. К тому же, сложно было не признать, что в жизни брат Водяного выглядел ещё более прекрасным, чем на иллюстрации к книге. Она разглядывала стройное тело, облачённое в нечто, вроде шаровар и накидки на обнажённый торс; длинные бело-голубые волосы, разметавшиеся по расшитым золотом подушкам; правильные черты лица. Взгляд девушки замер на глазах-льдинках, разглядывающих её – непрошенную гостью и, возможно, нарушительницу спокойствия.
Насколько же он старше её?.. На сто лет? На двести? Как бы там ни было, а разница в возрасте велика. Остановит ли это её? Пока не известно…
Он, похоже, из тех мужчин, о которых говорят, будто они слишком прекрасны, чтобы быть настоящими. Однако, судя по рассказам бабули, обычно совершенную внешность уравновешивает несовершенство ума или поведения.
И всё же, Виринея никак не могла отвести глаз от этого, абсолютно неземного (во всех смыслах) мужчины. Это вот и есть та самая любовь? Или просто наваждение? Девушка не знала, и была в откровенном замешательстве. До того момента, пока она не попала в покои Варлаама Прибрежного, ей всё казалось довольно простым: прийти, увидеть, влюбиться или не влюбиться. А дальше уже действовать по обстоятельствам. Но сейчас с Виринеей творилось нечто невообразимое – она была одновременно и растеряна, и смущена, и поражена. Да ещё много чего сейчас было намешано в мыслях и сердце девушки – так сразу и не разберёшь.
А надо было сразу. Понимаете? Как ей действовать, когда она даже толком не могла определить, влюбилась уже или нет? Вообще, по какой шкале это определяется? И есть ли такая шкала?..
Видимо, молчание затянулось, потому что нарушил его сам хозяин покоев:
– Стоит ли мне заметить, что я нахожусь в некотором недоумении оттого, что дочь Кощея Бессмертного решила посетить мою скромную обитель?
Голос оказался глубоким и тягучим, как мёд. Его хотелось слушать и слушать ещё, смаковать, как самое любимое лакомство, как недоступный доселе деликатес. Девушка сделала крохотный шажок назад, но, спохватившись, вернулась на исходное положение, сжав тонкими пальцами фиолетовую ткань платья и мимоходом не без удивления отметив, что одежда её суха, несмотря на способ, каким она попала сюда. Воистину, чудеса! Ну да не о том сейчас сказ…
Виринея понятия не имела, что в таких случаях полагается говорить, согласно этикету, а потому выпалила всю правду, как на духу:
– Недавно я гадала на суженого, и гадание показало мне Вас.
Говоря это, девушка отметила, как брови Варлаама удивлённо выгнулись. Ну, то, что он казался удивлённым, как раз было ожидаемо.
– Я хочу понять, – продолжила девушка, чуть помолчав, – верно ли предсказание. Правда ли, что Вы – мой суженый?
После недолгой паузы девушка вновь услышала его восхитительный голос:
