Это лишь игра - страница 5

Со стороны это выглядит смешно. И жалко. Потому что Горр своим вниманием одаривает лишь тех, кто ему интересен или зачем-то нужен.

Все эти два года он меня в упор не видел – и это как раз понятно. Кто я такая, чтобы Горр меня заметил? А тут вдруг: «Пообщаемся с тобой, Лена Третьякова…».

С чего бы? Заинтересовать его нереально, да и нечем, значит, ему и впрямь от меня что-то нужно. Но, господи, что ему могло понадобиться? От меня?

– Дай пройти, пожалуйста, скоро звонок, – волнуясь, прошу я.

Но он лишь наклоняется ближе. Молчит всё с той же насмешливой полуулыбочкой. Я ощущаю его дыхание, теплое, мятное. И под его пристальным, изучающим взглядом мне становится еще больше не по себе.

Наконец он говорит:

– Я могу, конечно, ошибаться, но почти уверен, что ты не станешь выгораживать Дэна, ведь так?

Ах, вот что его заботит. Хотя, если честно, не понимаю почему. Наши в восторге от Дениса Викторовича, потому что при нем полная свобода и демократия. Он только на физкультуре повернут, точнее – на баскетболе. А в остальном смотрит на косяки наших сквозь пальцы. Когда другие учителя жалуются ему, как классруку, на чье-нибудь поведение, он только отмахивается.

– Я же нашел с ними общий язык, причем легко. Значит, проблема не в них, а в вас, – отвечает Дэн на эти жалобы.

И перед родителями покрывает наших. В конце четверти бегает договаривается, чтобы тому же Гаврилову двойки натянули до троек. Поэтому я бы поняла, если бы за него просил кто-то другой. Но зачем Герману Горру вступаться за Дениса Викторовича – не знаю. Мне всегда казалось, что он смотрит на него свысока и считает придурком. Да и все остальные учителя Германа не просто любят и ценят, а буквально превозносят, так что он точно ничего не потеряет, если нам поставят другого классрука.

– Не стану, – отвечаю честно. – Если вдруг спросят, я расскажу, как было.

Он на это только усмехается.

– Я никогда и никому не даю советы, а тебе дам. Совершенно искренне. Не будь такой твердолобой идеалисткой. И не иди против всех. Один в поле не воин. А у тебя для этого кишка тонка. Затопчут.

Я понимаю, что говорит он иносказательно, но также понимаю, что он мне угрожает.

– Я не стану врать, – повторяю, глядя ему в глаза.

– У тебя есть время подумать. До завтрашнего утра. И подумай хорошенько.

Затем наклоняется к самому уху и шепчет, обжигая дыханием.

– Иначе, Лена Третьякова, очень сильно пожалеешь.

Не знаю, зачем он шепчет на ухо. Мы же одни. Но эффект от этого ошеломляющий. Сердце резко дергается и кубарем падает вниз, и всю спину осыпает мурашками.

Ответить ему не успеваю. Он отстраняется, окидывает меня взглядом, от которого хочется закрыться, и выходит из раздевалки.

6. Визуализация

Герман Горр

Лена Третьякова

7. 7. Лена

После школы мы идем вдвоем с Петькой Чернышовым. Мы с ним живем в одном дворе – Петька шутит: в историческом центре города. Хотя это и правда почти центр, и история у нашего двора на самом деле долгая и богатая.

Дом наш был построен в позапрошлом веке купцом средней руки. Никаких архитектурных изысков, конечно, нет. Это просто деревянный терем в два этажа с чердаком. Правда, скорее уж теремок, как в сказке. После революции его у купца отобрали, разделили на квартиры и заселили нуждающихся. И теперь в нем теснятся несколько семей, а сам дом уже весь скрипит и разваливается.

Нам с бабушкой принадлежит крохотный закуток-кухня и одна просторная комната на первом этаже. Правда, дядя Сережа, сосед, соорудил по просьбе бабушки перегородку, чтобы у меня был свой отдельный угол.