Девочка не двигается, смотрит удивлёнными глазами, её лицо слишком бледное, волосы разлохматились из-за ветра.
В груди тяжёлым камнем бъётся сердце. Проклятье! Она и в самом деле могла сорваться.
— Зачем ты сюда забралась? — осторожно спрашиваю. — Что ты там увидела?
Кери, так называла её Ридвон, вдруг нахмурилась, а потом виновато опустила взгляд и продолжила молчать.
Прекрасно, до этого ты была довольно разговорчивой. Осматриваю её, убеждаюсь, что никаких повреждений на ней нет. Но взгляд цепляется за побрякушку на шее. Небольшой золотой кулон в форме капли поблёскивает в вороте кофточки.
— Красивый медальон, — говорю, отвлекая.
Девочка вскидывает взгляд, испуг улетучивается и вместо него разгорается живой интерес.
— Это мамино.
Приподнимаю бровь. Любопытно.
— Кери! — раздаётся крик сзади.
Ридвон подлетает и почти вырывает свою дочь, которую я всё ещё держу в руках.
— Кери, ты в порядке? — гладит её судорожно по голове, прижимая к груди. — Девочка моя, как же так? Испугалась, родная? Как же так?
Отворачиваюсь и смотрю вниз за парапет. Пятый этаж, довольно высоко. Вспоминаю этот пристальный гипнотический взгляд… Что она там увидела?
Наклоняюсь сильнее. Кроме террасы, деревьев и цветочных клумб не замечаю ничего подозрительного. Отстраняюсь, отряхиваю ладони от влаги.
— Что с ней? Вы показывали её лекарю? — перебиваю беспрерывные всхлипы матери.
— Что? — хлопает она ресницами, с которых срываются капельки слёз.
— Почему она залезла сюда?
Бледное лицо Адалин каменеет.
— Это не ваше дело, — жёстко выпаливает, сжимая трясущимися руками девочку так, будто я покушаюсь на их жизни.
— Вы правы, — отвечаю и шагаю в сторону двери, собираюсь вернутся к своим делам, но её слова оставляют какую-то оскомину в скулах.
— Подождите, — задерживает Ридвон.
Я оборачиваюсь.
— Спасибо вам, — хрипло шепчет.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Дольше, чем я могу допустить с другими.
— Мама, плости, я не хотела, — тихо шепчет девочка и гладит по щеке все еще плачущую маму. Ридвон прерывает зрительный контакт и улыбается ребёнку в ответ, но это улыбка кажется вымученной.
Я разворачиваюсь и возвращаюсь в здание.
В кабинет мне, конечно, не дали пройти, волочились за мной по коридору.
— Господин Кан, вы невероятны!
— Господин Кан, как вы это сделали?
— Господин Кан, вы спаситель!
Круто разворачиваюсь.
— Так! — зычно выкрикиваю. — Всем работать!
Кажется это подействовало и приставучие законники отстали, продолжая обсуждать произошедшее между собой.
Я жестом подозвал охранника.
— Да, господин, — кланяется.
— Сделайте дверь. И… позаботьтесь о той леди, проводите её.
— Слушаюсь, господин.
Вернулся в кабинет, где оставил папку с прошением. Вынул салфетки и вытер испачканные пальцы. Жадно втянул в себя цветочный аромат, который ещё оставался здесь. Адалин Ридвон. Адалин…
Когда это было? Около пяти лет назад, уже столько времени прошло, а я помню все детали, как будто это было вчера.
На тот момент ходили слухи, что она была помолвлена, в то время как её отец взял в жёны Бартон, чтобы хоть как-то держаться на плаву.
Нет, она совсем не похожа на ту страстную незнакомку.
Взяв папку, отправился в свой кабинет, поднимаясь в другое крыло. Бросил папку на стол и сел в кресло, намереваясь изучить дело подробно.
— Будто у меня других дел нет, — хмыкнул.
Поднял глаза, когда в кабинете стало немного темнее. Отложил бумаги и потянулся, заведя руки за голову, сцепив пальцы в замок, начал раскачиваться в кресле. Все документы Бартон в порядке, комар носа не подточит. Только непонятно одно: почему господин Хастор Ридвон лишил дочь наследства, даже её малую толику? Конечно сложившаяся вокруг него репутация желает оставлять лучшего, но Адалин — его единственная дочь.
