Читать онлайн Гарри Каракулин - Это случилось в пансионате

Полдня промелькнули под визг карусельного станка, норма выполнена и перевыполнена, наступило время подзаправиться. Заслуженный обеденный перерыв! Егор выключил агрегат, взял ветошь. Устал. А до отпуска ещё тыщщу лет. Чем заняться вечером? В киношку?

– Проханов!

Это, конечно, Нюрка, комсорг цеха, некрасивая, хоть и в теле, но, опять же, страшная зануда и какая-то… пресная, что ли. С такой не стал бы ни за какие коврижки, увольте.

– Ну?

– Проханов, дуй в красный уголок. Профорг зовёт. Вроде о горящей путёвке речь шла. Везёт некоторым…

– А куда? На море?

– Много хочешь.

– Ну тогда в Сибирь.

– Вообще не в курсе. Иди, сам узнаешь.

– Ладно, уговорила.

Нюрка убежала, цокая каблуками. Егор убрал рабочее место и не торопясь вышел из цеха.

В красном уголке молодой профорг Приходько играл в шахматы с пожилым парторгом, ветераном войны Иван Иванычем Рыбиным.

– Звал, начальник? Зачем звал?

– А, наш передовик! – Приходько встал, открыл железный шкаф. – Вот, дорогой товарищ Проханов, администрация премирует тебя десятидневным пребыванием в пансионате “Сосново”.

– А на кой, простите за мой французский? Вроде на здоровье не жалуюсь, тьфу-тьфу-тьфу.

– Чудак человек! Это ж не санаторий, а про-фи-лак… тьфу, чёрт, пан-си-о-нат, учреждение для отдыха трудящихся. Природа, воздух и… прочее, – профорг понизил голос, искоса поглядывая на парторга. – Так что езжай, и узнаешь, чем там люди занимаются. Я бы и сам с удовольствием, да вот…

– Да, Егор, не отказывайся, – подал голос Иван Иванович. – Отдохнёшь зачётно. Путёвка бесплатная, в отделе кадров заявление напишешь, и прямо сейчас, с обеда, можешь идти.

– Ну это как бы…

– Ты что, в свободное время банки грабишь?

Егор давно успел привыкнуть к своеобразному юмору ветерана.

– Э-э-э… В своё свободное время я взял за правило посещать библиотеку, а также зоологический сад.

– Хорошо. А девушка у тебя есть?

– Ну как сказать… Сейчас, в данный момент? Нет.

– А не в данный?

– Аналогично нет.

– Вот и чудно! – подхватил профорг. – Вернее, неправильно выразился, то есть в том смысле, что ты человек свободный, вот и развеешься там, имеешь право. И для института справку дадим.

– Это как раз не обязательно, только что сессию сдал, каникулы.

– Тогда вообще хэнде хох, цап-царап, как у нас на Втором Белорусском говорили, – добавил парторг.

Егор вздохнул:

– Ладно, что ж делать…

Уже за проходной он услышал жеребячье цоканье Нюркиных каблуков.

– Егор!

– Ась?

– Егор, сегодня в ДК Крупской “Поющие гитары”, знаешь?

– Неа, не знаю.

– А у меня два билета.

– Зачем тебе два?

– Вот и я о том. Хочешь?

– Хочу. То есть чего я хочу?

– На концерт пойти.

– С тобой?

– А что такого?

– Да знаешь, – замялся Егор. – Мне завтра в пансионат.

– Ну и что?

– То есть я вообще-то равнодушен… э-э-э… к джазам.

– Но ты же сам сказал “хочу”!

– Я другое имел ввиду.

– Что другое? – смутилась Нюрка и даже как будто покраснела.

– А этого я не скажу, ты ещё маленькая.

– Ха-ха, маленькая. Сам ты маленький.

– Ага.

– Ну так как?

– Послушай, Клава, я хочу откровенно сказать. С некоторых пор, как в комсомол приняли, всегда говорю как на духу…

– Я не Клава, я уже двадцать лет как Анна!

– Да?! А, ну да. Тоже неплохо. Как пулемётчица. Короче, у меня такой принцип по жизни, что если что-то у меня и есть, а чего-то уж точно нет, и с концами. Принцип, понимаешь? Кремень! Ух-ух!

– Ничего не поняла. Чего нет?

– Честных намерений.

– Тьфу, напугал, – Нюрка деланно засмеялась. – Да никто не требует от тебя никаких честных намерений. На концерт не хочешь, билеты продам, не проблема, с руками оторвут. Может, в кафе зайдём, в стекляшку? Прямо сейчас, ненадолго.

– Зачем это?

– Ну Егор, какой же ты угрюмый! Мне надо тебе кое-что сказать. А потом всё. Очень надо. А?

Егор вздохнул:

– Ну хорошо.

– Погоди, только переоденусь.

– А с обеда не опоздаешь?

– У меня, к твоему сведению, рабочий день ненормированный.

Время было обеденное, но свободных столиков оказалось навалом. Нюрка выбрала место в углу.

– Что будешь? – спросил Егор.

– Чай и бисквитное пирожное.

– А горячительного?

– Нет, спасибо, я не пью. Вернее, вечером могу бокал вина, конечно.

– Да?! Я тоже не пью. Из мелкой посуды. Но кафе всё-таки. Раз уж пришли. Дают, надо брать, как говорят французы.

– Бери себе, конечно, что ты меня спрашиваешь?

– Ну, как-то… Ладно, дерябну для сугреву.

Стопка армянского коньяка приятно растеклась по организму, он расслабился, откинулся на спинку стула.

– Егор!

– Ась.

– Я хочу сказать…

– Угу.

– В общем…

“Сейчас будет признаваться в любви, – догадался Егор. – И что они во мне находят? Дуры. Да, в спецовке она выглядела не очень, а в платье совсем другой коленкор. И всё же нет, нет и нет, служебный роман – это нафиг”.

– Так вот, я хочу сказать, что я…

Последовала пауза.

– Ну что “я”? Клещами из тебя вытягивать? – уже начал терять терпение Егор. «Я», «я». «Я» бывают разными.

– Я тебя… Я тебя ненавижу! Если бы у меня был нож, я бы тебя убила!

– Боже, какой пафос! Вы в самодеятельности не участвуете?

– Дурак.

– Да, дурак и горжусь этим.

– Нечем тут гордиться. Я тебя люблю, ты что, не понял?

Егор усмехнулся.

– Что ты смеёшься? – обиделась Нюрка. – Тебе это неинтересно? Ты мне в душу хочешь плюнуть?

– Да так… – он перешёл на шёпот. – Скажу тебе честно, как-то так вышло, что меня никто не любит, и особенно девушки меня не любят, и я в отместку тоже.

– Так у тебя никого нет?! – вскрикнула Нюрка и как-то неожиданно успокоилась.

– Ни в одном глазу.

– А хочешь, я буду твоей девушкой?

– Оппа… Жареные раки…

– Ну так как?

– Никак. Извини, мимо.

– Почему? Я тебе не нравлюсь?

– Нет.

– Ты врёшь. Я видела, как ты на меня пялился. На мою попу.

– Как ты могла видеть? У тебя глаза на… на затылке?

– В отражении, дурик.

– Ну ты Штирлиц…

– Егор, пойдём сейчас ко мне, там никого нет.

– И что мы там будем делать?

– Что хочешь.

– Я же сказал, ничего не хочу и даже не имею права.

– Как не имеешь?

– Я дал обет безбрачия. Я этот, как его, секстант.

– Хватит, хватит… Молчи лучше, – Нюрка, как и предчувствовал Егор, залилась слезами.

“Как скучно, – подумал он. – Всегда одно и то же, никакой фантазии”.

– А вот этого я не люблю, – сказал он вслух и встал. – На нас уже смотрят. Мне надо идти. Пишите письма.

Всю дорогу его не отпускало тягостное чувство. Дома полегчало. Он перекусил, собрал вещи, потом прилёг на кровать с книжкой.

Утро. Ехать до места было всего ничего – двадцать минут на электричке, потом пара-тройка остановок на автобусе. Впрочем, Егор решил от станции пройтись пешком. Он пересек по тропинке сосновый лесок, с наслаждением вдыхая хвойный аромат, так не похожий на запах машинного масла и металлической стружки. Просто другая планета, реальность фантастического мира!

Вот и пансионат. Роскошное старинное здание, не иначе бывшая помещичья усадьба. Всё для трудящихся!

Его поселили в трёхместном номере. Соседом оказался весёлый коренастый брюнет лет двадцати пяти, атлетического сложения, из тех, кого называют “рубаха-парень”. Брюнет тут же по-свойски доложил, что занимается борьбой самбо, числится сторожем, подрабатывает грузчиком, но иногда не прочь и вмазать, то есть бухнуть, если имеется повод, и даже если повода нет. Просил звать его по-простому, Серый.

Егор ответил, что его можно называть Гоша.

– А ещё кто здесь? – Егор указал на третью кровать.

– А это Профессор. Вообще-то его Виктор зовут, только сам увидишь – Профессор он и есть Профессор. Не, ваще-т он норм пацан, только заумный, без пяти минут кандидат наук. Сидит день-деньской на скамейке, читает научные фолианты, иногда бубнит что-то, а то вдруг ржёт без причины. К обеду явится как из ружья.

– Кормёжка тут как?

– Как в лучших домах Рио-де-Жанейро. А вода, попробуй, из-под крана, просто минералка, сладкая.

– Минеральная вода вообще-то солёная.

– Не скажи, всякая бывает, даже тухлая, я в Минводах пил сероводородную.

– Тьфу, гадость. Рассказывали, не поверил. Самая тема перед обедом…

– Да ладно, что вода, вода она и есть вода, – махнул рукой Серый. – Как ты насчёт мартышек?

– В смысле, мормышек?

– Ага, шкурок.

– Ну как сказать… – замялся Егор. – Есть у меня одна, приходящая.

– Одна только? Ну там, на гражданке, неважно сколько и неважно кто. Здесь совсем другой коленкор. В пансионате надо отдыхать от трудов праведных, верно я рассуждаю?

– Истинно так.

– Во! – обрадовался Серый. – Вечером танцы-шманцы-прижиманцы, заклеим, побалдеем. Это же курорт, никаких обязательств.

– Думаешь?

– Знаю. Поживи с моё…

Виктор, он же Профессор, длинноволосый тощий блондин-очкарик, действительно прибыл ровно к обеду, читая на ходу.

В столовой они втроём сидели за одним столиком. Обет был знатный! На первое – вкуснейший рассольник. На второе – котлеты с пюре. Даже холодную закуску подали – капустный салат, обильно политый уксусным соусом. И конечно, компот.

Профессор ел молча, заглядывая в книжку, иногда тихо усмехался. Серый лихо наворачивал, периодически крутя головой по сторонам:

– Вот это я понимаю, настоящая житуха! Бабы классные! Оранжерея! Цветник!

– Крапивник, – пробурчал Егор.

– Не будь таким пессимистом, братан. Ты гля, на любой вкус! И, кстати, вон та чувиха всё время на нас смотрит. Плосковата, правда, да и под тридцатник ей. Но такие – это самый сок, поверь моему опыту.

– Кто смотрит? – удивился Егор.

– Да вон, справа от тебя, позырь. Соседний столик. Которая ближе к нам. Не, классная тёлка. Позырь, позырь.

– Да неудобно как-то… – смутился Егор.

– Неудобно, брат, компот носом всасывать, особенно если он без градусов. Кстати, вечерком дерябнем за знакомство?

– А что насчёт режима?

– Какого режима?

– Типа правила поведения в пансионате.

– А, в этом смысле? Будь спок. Я узнавал, у меня кореш здесь был – никакого режима, полная свобода. А свобода – это что? Правильно, осознанная необходимость. Вот и надо, даже необходимо, расслабляться. Мы рабочий класс, гегемон, имеем право. Материалы съезда читал? Нет, ну смотрит, едрит твоё, просто прожигает наскрозно!

Егор решился как бы невзначай повернуть голову, и встретился взглядом с блондинкой, действительно лет тридцати, ухоженной, приятной внешности, одетой в шикарный зелёный костюм. Немного вздёрнутый носик, элегантная стрижка, большие, чуть восточного типа зелёные же глаза, пухлые губы. Она не смутилась, просто ненадолго отвела глаза. Егор, сам от себя того не ожидая, продолжал бесцеремонно её рассматривать. У него внутри что-то шевельнулось, в памяти всплыло полузабытое слово «флюиды». Она опять посмотрела, улыбнулась и, как показалось, даже слегка ему подмигнула.

– Э, да она с тобой, брат, заигрывает! – заметил Серый. – Я б не терялся.

– Ну так займись сам, – смутился Егор, тут же испугавшись, что тот последует его совету.

– Неа, она на тебя глаз положила, верняк. Я встревать не буду, себе тоже найду, за пару дней максимум, не проблема. У меня такой инструмент!

Егор повернулся ещё раз. Женщина опять улыбнулась.

Рядом с блондинкой казанской сиротой ютилась, царапая вилкой в тарелке, совсем молодая девушка, с прямыми распущенными волосами цвета ондатры. Не слишком страшная, но и до красотки далековато. Ещё её немного портили огромные очки в заграничной оправе, нелепо сидящие почти на самом кончике, впрочем, тонкого изящного носа. Одета она была простовато. Нет, та, первая, не в пример поинтересней будет, окончательно решил Егор.

– Давай, действуй! – продолжал Серый.