Читать онлайн Людмила Шутько, Элина Моторина - Это ты

В людях ценю не честность

Она абстрактна бывает порою

И ценю я даже не верность

А тех, кто своей добротою

Гордыню готов победить

Свои обиды и осужденье

Чтобы главное сохранить

Тихой любви пробужденье

Несмотря на то, что все мы разные, у каждого своя история и свои «раны», то, что вы прочтете, обязательно откликнется в вашей душе, а в каких-то моментах вы даже, может, узнаете себя.

«Приглашаю вас в мою жизнь»

Я рассказываю о том, как выросла из забитой дочки алкоголика в женщину, влюбленную в жизнь.

«Это всё ты» – главная книга из всех написанных мною.

Почему?

Когда я рассказывала ее фабулу своей подруге, она так и сказала: «Мила, это будет твоя главная книга, ты многим поможешь получить поддержку и найти опору в себе!».

Все события и персонажи в книге реальны. Я только лишь поменяла имена и немного снизила градус напряженности, сделав пометку 16+ вместо 18+, потому что мне крайне важно, чтобы подростки тоже имели доступ к тому, о чем здесь написано. Ведь главная цель этой книги – дать точку опоры, а она нужна всем. Да, изначально я думала, что детям она важнее, но потом поняла, что нет… у некоторых взрослых точки опоры тоже нет.

А ведь, найдя её, вы сможете жить полноценно и счастливо в любом возрасте.

Я работала в приюте для детей и хочу рассказать вам истории некоторых ребят, эти истории я выбрала не случайным образом. Расскажу вам те, которые особенно поразили меня и повлияли на мое видение мира, хотя я уже взрослый человек.

Итак, еще в студенческие годы я поняла, что…

… иногда в человеке говорит его травма.

Именно работа в приюте показала мне это…

Итак, мой первый день в приюте, где я работала учителем русского языка и литературы.

      Вспоминая этот день, я ловлю себя на мысли о том, что это был один из самых важных дней в моей жизни. Тогда я работала в 10 классе в обычной школе, дополнительно мне дали часы в приюте, а сама я на тот момент заканчивала 5 курс.

Я была студенткой и совершенно не знала, как работать с детьми, с обычными школьниками. А тут я оказалась в приюте, где совсем другие дети. Там не те избалованные жизнью довольные ребята. Здесь дети с такой травмой, которая не каждому взрослому снилась. Когда я пришла в приют первый раз, у меня была, конечно же, программа, которую я должна была реализовать на уроке. Но это было невозможно.

То есть с первого же дня я поняла, что всё, что мне дали в школе, чтобы я пришла с этим в приют, совершенно не подходит этим ребятам. И нет смысла в том, что я буду проводить урок по программе и совершенно ничего не донесу до этих растерянных глазок.

Зачем мне говорить им о склонении или о Пушкине А.С., если многие из них даже читать и писать не умеют? Ну и что, что им 10 или 12 лет…

Эти ребята ничего не умеют, они умеют только выживать.

У меня была группа (я бы не сказала, что это был класс) детей, которые по возрасту немного похожи. Допустим, одна группа это 8-11 лет, другая 12-15 лет. Эта группа, класс, конечно же, по возрасту практически одинаков, но здесь был колоссальный разброс по уровню знаний и умений.

У каждого ребёнка были свои истории и свой уровень знаний.

В каждой группе меня всегда ждал какой-то сюрприз. И мне приходилось вникать в этот сюрприз буквально в первые минуты от урока, чтобы за оставшиеся тридцать дать хоть что-то этим ребятам.

Я проводила срез знаний мгновенно.

Из группы в десять человек я умудрялась за десять минут понять уровень каждого. И, конечно же, моя практика, реальная практика по русскому языку и литературе, проходила именно в приюте, потому что в школе совершенно не те условия, чтобы так быстро вникнуть в суть работы и уметь сориентироваться на месте. В школе в этом нет нужды, все ребята давно учатся и о них есть вся необходимая информация. Другое дело – приют-распределитель, где поток детей постоянно меняется.

Я реально работала в полевых условиях, и мне нужно было понять, что же знают эти дети, и как им дать знания так, чтобы им было интересно, и они хотели бы учиться дальше.

Да, вот именно здесь, работая в приюте, я поняла, что я прохожу реальную практику, при этом она касалась не только работы с детьми, но и всей моей жизни. Потому что, работая там, я осознала силу своей эмпатии, свою адаптивность и умение мгновенно анализировать информацию, опираясь на интуицию. Откуда у меня все это? Расскажу чуть позже…

Поняв уровень знаний этих ребят, я начала составлять для каждого индивидуальные задания: для одного открыла учебник и сказала, с какой страницы переписывать упражнения и что нужно делать, для другого – просто давала несколько слов, которые нужно разобрать по слогам. Даже так. Кто-то определял падеж, а кто-то количество слогов. И это всё в одной группе.

Сложность состояла еще в том, что некоторые из этих детей были больны ВИЧ, кто-то из детей был социально опасен. Поэтому меня сразу же воспитатели предупреждали: «К этому мальчику не подходите, он может на вас броситься. К этой девочке лучше тоже не подходите, у нее СПИД».

И это всё я узнавала за минуту до того, как войти в класс.

И ещё десять минут у меня было на то, чтобы определить уровень знаний.

И ещё тридцать, чтобы донести до них хоть что-то.

А потом следующий урок.

И так четыре урока в день. Три раза в неделю.

Это бесконечно много и сложно для меня, для девочки, которая только-только перешла на пятый курс и не сильно опережала своих учеников по возрасту.

Мне кажется, что именно тогда, работая в приюте, я научилась быстро вычислять ту травму, которая говорит в человеке. Это очень помогало мне и помогает до сих пор в жизни, потому что я легко нахожу общий язык со всеми, все люди открываются передо мной с одной из лучших своих сторон. Потому что я вижу лучшее в людях, вижу людей добрее, чем они видят себя сами.

Я помню историю мальчика, который сидел с женским кольцом на руке. Я понимала, что здесь явно кроется история, потому что мальчик очень большой, он очень крупный, видно, что он занимается спортом. Он совершенно не относится к никаким меньшинствам или ещё чему-то, он не стесняется носить на себе абсолютно женское кольцо. Я спросила у воспитателя, почему мальчик носит это кольцо? Воспитатель очень просил меня не обращаться с этим вопросом к мальчику и вообще не обращать внимания на это кольцо, потому что у мальчика может быть вспышка агрессии. Все дело в том, что у него убили всю семью… прямо на его глазах. Он снял это кольцо с мёртвой мамы и уехал, куда глаза глядят. Он уехал, попал на вокзал в Москве, там его обнаружила полиция, и так он оказался в приюте.

Сейчас его жизнь в безопасности, но это совершенно другая жизнь. Он не знает, как себя вести, как общаться…ему 16 лет, он с трудом читает, он сирота. Я видела за агрессией этого мальчика страх и глубокое одиночество, сбитые жизненные ориентиры… что крайне опасно для подростка.

На следующий день я принесла ему Евангелие (я заметила, что мальчик носит крестик), чтобы он просто переписывал то, что ему понравилось. Через десять дней он принес мне исписанную тетрадь и молча обнял меня. Это было лучшее, что я могла сделать для него, я это точно знаю.

– Благослови вас Господь, Людмила Вячеславовна! Вы – мой ангел! – мальчик опустил глаза, чтобы я не видела его слёз. А я ничего не скрывала: по моим щекам текли слёзы. Я улыбалась и в этот момент словно слышала, как со скрипом и треском меняется курс всей жизни этого парня, словно кто-то повернул обледеневший штурвал огромного корабля. Да, я искренне верю, что с мальчиком, который сейчас уже взрослый мужчина, все хорошо.

Да, я быстро ориентировалась в ситуации и могла найти контакт с каждым из этих детей, у меня получалось общаться с каждым доверительно и очень позитивно. Тогда я не задумывалась над тем, как мне это удается, но потом, повзрослев, я поняла: ведь я и сама изрядно травмирована, и моя травма подарила мне гиперчувствительность, а врожденный интеллект помог мне применять этот подарок нужным образом. Я обязательно расскажу вам о своей травме и о том, как я с ней жила и исцелила её.

Когда я заходила в класс, я видела, как дети реагируют на меня, я понимала, что они рады меня видеть. И некоторые дети, которые совершенно не умели толком писать и читать, крайне старались меня удивить и вызвать мою улыбку своими успехами. Это было бесценно, особенно когда ты видишь этих детей и знаешь их судьбу, знаешь, что они пережили.

Комментарий Элины М.:

Детям необходим стабильный взрослый, им жизненно необходимо, чтобы их любили, принимали и показывали, что их, вообще, видят, что они существуют. Ради этого они готовы удивлять, радовать, а иногда – предавать самих себя.

Для детей, забота и индивидуальный подход – бесценный дар и опыт. А для детей «из системы» – это тонкая нить, дающая им связь с «нормальностью», которые они раньше не видели. Через доброго, заботливого взрослого они понимают, что заслуживают быть, жить, что с ними все в порядке.

К большому сожалению, у многих детей (не только из приюта) есть некое понимание условности заслуживаемой любви. «Я хорошая, смотри, я делаю так, как ты показала, я стараюсь. Теперь я заслуживаю твою любовь? Теперь мне есть место в этом мире?» – вот, что бессознательно крутится у большинства из нас в детстве.

Конечно, только в идеальном мире каждый родитель дает своему ребенку это важнейшее ощущение, после которого он понимает «я есть, я существую, со мной все в порядке, я имею право на эту жизнь, я ценен просто потому. что есть». Да, только в идеальном, но в наших с вами силах создать этот идеальным мир в своих семьях, и быть тем родителем, что способен дать этот бесценный дар внутренней опоры.

Были там и другие дети, наоборот, из очень обеспеченных семей, дети, которые сбегали из дома, чтобы проучить своих родителей и просто обратить их внимание на себя, потому что родители были слишком заняты работой. Но эти дети сильно отличались от детей, которые пережили смерть родителя или какое-то время скитались и жили на вокзале.

Комментарий Элины М.:

Это лишь подтверждает, что любому ребенку необходимо внимание. Именно поэтому иногда дети даже богатых, но зацикленных на себе и бизнесе родителей, часто балуются наркотиками, сбегают и т.д. Они испытывают нехватку во внимании и любви. Эти дети, как сироты, при живых родителях, ищут внимания, любви, понимания и принятия, где угодно, раз не нашли его дома.

Самое интересное, что там не было конфликтов, было какое-то общее принятие, если ты ведешь себя уважительно. Не важно, что ты пережил, из какой ты семьи и как ты здесь оказался. Но если ты приходишь в приют и общаешься спокойно, с уважением, никого не задираешь и не дразнишь, то ты принят в этот большой и сложный коллектив.

Обратная сторона того, что дети меня приняли и были мне рады, заключалась в том, что они просили меня купить им сигарет или шоколад. И я бы не против покупать им шоколад, но также я знала, что это никогда не кончится и просто разорит меня, потому что детей там бесконечно много: одни приходят и уходят. А сигареты, конечно же, покупать я не хотела. Скорее всего, дети почувствовали, что я сама курю, и поэтому просили.

Комментарий Элины М.:

Взрослые часто путают воспитание, заботу и «дружбу», когда дело касается взаимодействия с детьми. А если у взрослого внутри черная дыра, постоянно жаждущая любви и принятия со стороны других, то важные аспекты заботы и воспитания становятся жертвой попытки угодить ребенку. Дети умны, и быстро считывают это «бесконечное поле для манипуляций», потихоньку повышая ставки «условий любви».