— Снесите к больным и займись им, — велела она, а сама снова посмотрела на Брокка. — Кровь не должна проливаться на эти камни, и бить за этими стенами никого нельзя. Ты будешь наказан.
Мужчина опустил голову.
Ева же возразила:
— Кровь не пролилась, и нищего мой отец не бил.
— Ты смеешь спорить со мной? — повысила голос Оресия. — Может, и с самой матушкой поспоришь?
— Споры не по мне, — тихо сказала Ева, — я лишь говорю правду.
Будь на месте этой девицы любой другой, Оресия бы гаркнула на него, чтобы рот закрыл, да дело с концом. Но обижать девицу Лэндвик, которую и так жизнь уже обидела, и которая в храме работала не покладая рук, это… ну, нехорошо это, а Оресия хоть и кажется недоброй, но сердце имеет мягкое.
— За мной, — сказала она Лэндвикам и пошла к двери.
Брокка заперли, нищего унесли лечить, а Эву отвели к Рагенильде. Жрице уже рассказали о произошедшем. В том, что какому-то нахалу крепко врезали во дворе, она ужасного не увидела, но врезал папаша Эвы-в-шрамах, а значит, появилась причина избавиться от нее. А то надоела уже со своим просящим взглядом и израненными, натруженными руками… Нет ей пути в жрицы, и точка, кто бы что ни говорил!
Рагенильда приняла девушку во внутреннем дворе.
— Не бойся, — сказала жрица, когда Эва ей поклонилась. — Отец твой хоть и нарушил заветы, но не со зла. Я послала за стражниками: пусть высекут его хорошенько, чтобы усвоил урок, и только.
— Высекут! — выдохнула Ева.
— Я должна сообщить об этом главе ордена храмовников, ибо они заведуют наказаниями, — строго сказала Рагенильда, — но учитывая доброе имя твоего отца, а также твое благочестие, сама выбрала наказание.
— Мой отец защищал жрицу, а в благодарность получит плети…
— Он не обязан был вмешиваться. Нищий испачкал тело жрицы, а твой отец – храм богини. Виноваты оба.
Рагенильду обычно боятся, но Ева не из пугливых, поэтому задала следующий вопрос:
— А что будет с нищим, когда он придет в себя?
— Тоже будет наказан.
— Его накажет глава ордена храмовников или вы сами?
Мать-жрица задумчиво посмотрела на Эву. Сильно, видать, она по голове получила, раз забыла, что на нее, Рагенильду, надо смотреть с почтением! Но ничего, сейчас она ее на место поставит.
— Я накажу его сама, чтобы не упоминать о твоем отце перед храмовниками, — ответила жрица и добавила: — Ты хорошая девушка, Эва, и семья у тебя хорошая. Ты нам очень помогала в храме, но с самого первого дня, как ты пришла, я поняла, что ты не годишься в жрицы. И все же я позволила тебе попытаться, впустила в храм. Я ждала знака и дождалась… Дважды за последнее время богиня указала, что ты не достойна стать нашей сестрой.
Рагенильда ожидала, что Эва, как и в прошлый раз, расплачется и уползет уничтоженная, но девушка лишь вздохнула да проговорила смиренно:
— Раз такова воля богини…
— Да, такова воля. И ее нужно принять.
— Принимаю, — робко сказала Ева. Для достоверности изобразив страдающий вид и помолчав немного, она перешла к действительно важным вопросам: — Когда накажут отца? Я бы хотела проводить его после домой.
— Не переживай, стражники его сами проводят – я велю им. Лучше иди к матери и расскажи, на что указала тебе сегодня богиня. Я помолюсь о тебе, девочка.
Ева поблагодарила жрицу и пошла к выходу, размышляя, как договориться со стражниками и отмазать Брокка от наказания в этом лютом средневековье, где боятся богов.
Рагенильда же, глядя вслед девушке, почувствовала облегчение. Давно надо было избавиться от этой странной девки в шрамах.
