Впрочем, Ильяна не верила матери. Пообещать можно ведь что угодно, а передумать и это обещание изменить можно в любой момент. И хотя девушка ни разу не видела, как мать проявляет интерес к ее тетради, даже не следит, куда она эту тетрадь кладет, это могло говорить и о том, что она просто не ловила Эвешку с поличным. И то, что мать видели очень редко за занятием волшебством, говорило о том, что за нею просто не слишком внимательно наблюдали.
И потому Ильяна писала в тетрадке разные глупости, типа: «Я должна больше помогать маме по дому», «Я не должна огорчать маму» – вместо настоящих мыслей, которые так и роились в ее голове – а вдруг он опасен?
А вдруг он специально втерся мне в доверие, чтобы причинить зло моей семье? А вдруг я просто вовремя его не раскусила?
Но затем девушка думала – как же так, я ведь так давно его знаю! Ведь рано или поздно все равно можно было бы обо всем догадаться! Он пока что никому не причинил вреда. Пусть он даже и утопленник, сродни русалкам, но пока-то он был совершенно спокоен! Ведь не все же эти существа причиняют людям зло! В округе все спокойно, говорят, что лешие давно перевелись, но дядя Саша сколько раз видел их в лесу. Он даже разговаривает с ними! Уж если бы была опасность, лешие давно предупредили бы нас. Да и домовой есть – уж он-то недаром получает свое!
Наконец Ильяна заполнила четверть страницы разной чепухой, чтобы мама только успокоилась. Может, хоть теперь она перестанет нервничать.
Мама же как раз молола крохотными каменными жерновами травы, делая целебные снадобья, которые затем упаковывала в туески из бересты. Эти снадобья муж должен отвезти по реке, чтобы там продать с Божьей помощью.
Ильяна уже давно закончила записи и убрала дневник в известное ей и матери место, а Эвешка все молола, развешивала и упаковывала порошки.
Когда Ильяна подошла к матери, та присела отдохнуть на добела отскобленную лавку. Завидев дочь, Эвешка тут же стала говорить ей, почему волшебники не могут использовать свою чудодейственную силу в домашнем хозяйстве, а потом перешла на то, как должна себя вести образцовая хозяюшка. Ильяна с серьезным видом слушала, пытаясь догадаться, что же в самом деле так беспокоило мать.
Но это была все та же старая песня. Уже, наверное, в сотый раз Эвешка повторяла:
– Нельзя позволять лени взять над собой верх! Добрую работу волшебством все равно не заменишь. Руки – главное! Нельзя хотеть хлеба, не замесив теста! Главное – труд и прилежание!
Впрочем, терпения матери все-таки не хватало. А вот трудиться она умела.
Ильяна всеми силами старалась заставить себя сделать вид, что ей очень интересно слушать бормотание матери.
Когда уже день начал клониться к закату, вернулись отец и дядя Саша. Они напомнили лошадям, для чего они существуют на самом деле. Ильяна почувствовала себя несчастной – все-таки кататься на Пестрянке было куда интереснее, нежели смотреть, как растирают жерновами травы, хоть и целебные. К тому же оставалась она ради свидания с другом, который почему-то не пришел. Раздосадованная Ильяна вошла в дом и принялась отбивать молотком коренья, чтобы хоть как-то отвлечься. Потом ее занятие прервала мать, которой вдруг не понравился сильный шум.
– Вообще-то, – сказала ей Эвешка, – если тебе и в самом деле так хотелось покататься верхом, ехала бы себе! Я вовсе не хотела лишать тебя радости! Ильяна, скажи мне, что с тобой происходит?
