Через минут пять в холл, где я ожидала сопровождающего, «вплыла» длинноногая блонди типа «Барби обыкновенная, супермодель классическая» и, окинув меня с ног до головы взглядом полным осознания собственного превосходства, возвестила:
– Я Екатерина, личный помощник директора, – произнесла она так, словно сообщала, что секретарь самого Господа Бога. – Пройдемте за мной, вас уже ожидают.
М-дя, если секретарша, пардон, личный помощник, тут со звездой во лбу, то представляю, что же там за руководство. Ну да ладно, меня сюда пригласили работать, а не делать оценку характеров членов коллектива.
Мы поднялись по лестнице и прошли по длинному коридору, в конце которого Екатерина толкнула двери конференц-зала. Я собралась, вошла и окинула взглядом сидящих за столом людей. Пять мужчин и две женщины. Но когда разглядела того, кто сидел во главе стола, то сразу захотела развернуться и уйти, – Рома, собственной персоной, в роскошном костюме, гладко выбритый, весь такой вылизанно-идеальный и при этом совершенно неотразимый. Настолько, что появилось ощущение, будто сильные пальцы сначала стиснули мое сердце, а потом стали его подбрасывать, точно мячик, гулко ударяющийся о ребра. Щеки у меня моментально нагрелись и, наверняка, запылали, и я с трудом заставила себя отвести взгляд и вспомнить, какого же черта тут делаю. А вот Рома смотрел так, словно впервые видел. У меня на секунду помутилось в голове от столкновения слишком горячей собственной реакции и холодного взгляда этих синих лазеров.
– Прибыла госпожа Филиппова из «Нового взгляда», – громко сообщила «Барби».
– Хорошо, – прозвучал безразличный голос Ромы. – Пусть готовится.
И все, уткнулся в планшет на столешнице перед собой, как будто меня тут и не было. Ладно, так даже проще. Екатерина указала, где загрузить информацию для демонстрации, и я постаралась мысленно отгородиться от мыслей о Роме, сидевшем с ледяным лицом. И мне это почти удавалось до тех пор, пока секретарша не подошла к нему вплотную и, наклонившись так, чтобы повыгодней продемонстрировать свое декольте, и как бы невзначай положив ручку ему на плечо, не стала что-то шептать на ухо. А этот засранец уткнулся глазами в ее сиськи, заулыбался и закивал, будто услышал нечто весьма интимное и интересное для себя.
Я буквально врезала себе мысленно со всей дури, подавляя вспышку злобы и ревности. У меня нет на это права. Мне это вообще даже интересным не должно казаться. Презентацию я провела весьма эмоционально, хоть так выплескивая злобу, накрывавшую меня каждый раз при взгляде на замершую за спиной Ромы Екатерину с рукой, словно приросшей к его плечу. Как будто у нее на это было полное право. Когда я закончила, один из мужчин, сидевших за столом, даже зааплодировал и, поднявшись, подошел ко мне с улыбкой.
– Превосходно, госпожа Филиппова! Вы на самом деле любите свою работу! Говорите о ней с таким энтузиазмом и столь воодушевленно! – он взял мою руку, поднес к губам и, поцеловав, представился: – Ян Челищев, замдиректора, но для вас – просто Ян. Восхищен! И не только вашей работой!
Мужчина был достаточно привлекательным и чрезвычайно холеным, явно из числа новых современных метросексуалов, придающих огромное значение тому, как выглядят сами и как смотрится каждый их жест со стороны. Выше меня, стоявшей на каблуках, где-то на полголовы, с красивыми карими глазами, в которых сейчас прыгали заинтригованные бесенята. Улыбался он чуть более широко и открыто, чем требуется для искренности, но я улыбнулась в ответ, стараясь отвлечься от мыслей об интимности прикосновений, которые Рома позволил этой кукле Барби.
