В памяти всплыл разговор, когда Анхусет поведала ей часть ужасной истории их народов. Ильдико знала, что стала белее снега, когда кузина Бришена рассказала, как в прошлом каи охотились и поедали людей. Она долго смотрела на Анхусет, силясь понять, шутка это или правда.
– Значит, Серовек не блефовал, когда угрожал передать тех беладинских наемников каи в качестве дорожного пайка, если те не признаются, где держат Бришена.
Анхусет покачала головой.
– Это не пустые слова. Угроза срабатывает лучше всего, когда основана на правде.
У Бришена заурчало в животе. Ильдико высвободила руку и отступила на шаг.
– Уверена, на вкус я как вареная картошка, – заявила она.
Он нахмурился.
– Тогда ты в безопасности, красавица моя.
Бришен подошел к столу, от которого исходили соблазнительные ароматы, и снял крышки с тарелок. Прикрыв золотистый глаз от наслаждения, он сунул лакомый кусочек в рот и принялся жевать. Колени Ильдико задрожали, жар опалил низ живота и меж бедер. Кто знал, что во время трапезы можно выглядеть столь соблазнительно?
Он положил в рот еще кусочек и пожал плечами, словно извиняясь.
– Я не ел со вчерашнего дня. Мы выследили и преследовали до западных границ похитителей скота. Убили двоих, остальных десятерых взяли в плен.
– Каи или беладины? – спросила она, страшась услышать ответ.
– Каи.
Ее плечи поникли. Ильдико изо всех сил старалась скрыть облегчение. Убийство сородичей, конечно, нелегкое дело, но, по крайней мере, инцидент не станет поводом развязать войну, как в случае если бы Бришен свершил правосудие над беладинскими ворами.
Илидько внимательно осмотрела супруга, касаясь лица, плеч и тонкой талии, защищенной слоями брони, обтянутых плотными шерстяными штанами ног и сапог, зашнурованных до колен. Он был весь в пятнах грязи, но не в крови и с целой одеждой.
После более чем года в браке Бришен стал намного искусней читать выражение ее лица. Что-то выдало ее беспокойство.
– Со мной все хорошо, Ильдико. Просто устал и проголодался.
Она вздохнула.
– Ничего не могу с собой поделать. Я беспокоюсь каждый раз, как ты отправляешься на патрулирование, и не могу уснуть до твоего возвращения.
Его лицо смягчилось.
– Значит, ты не видишь снов обо мне, пока меня нет рядом, – посетовал он, прежде чем подмигнуть.
Ильдико повернулась взять ночную сорочку, заботливо разложенную на кровати Синуэ, и небрежно уронила промокшую ткань. Раздался судорожный вздох. Ильдико улыбнулась, но не стала оборачиваться.
– Теперь ты здесь, а значит, я смогу уснуть и обязательно увижу тебя в своих снах.
– Сейчас же отбрось эту мысль. Никто из нас не уснет в ближайшие часы. – Его голос охрип от страсти.
Она поежилась как от холода, так и от предвкушения, прежде чем накинула на себя сорочку. Разочарованный выдох заставил Ильдико оглянуться через плечо.
– Тогда, херцег, почему вы просто стоите и крадете мой ужин? Сбросьте поскорее броню и исполните угрозу.
Бришен усмехнулся.
– Это не угроза, а обещание. – Стук в дверь на мгновение отвлек его внимание. – Это Этеп с ванной и яствами. Присоединишься?
Он схватил оба подноса со стола.
Ильдико покачала головой, недоумевая, зачем он спрашивает.
– Я бы распорядилась все подготовить, если бы знала, что ты дома, муж мой.
Она последовала за ним и нахмурилась, когда он вновь уклонился от ее прикосновений. Кончики пальцев покалывало от желания ласкать его – потребности, порожденной страстью, а также заботой о его здоровье и благополучии.
