Фабрика лиц, или Игра в доверие - страница 18



Автомобиль неспешно остановился напротив дома номер 6. С порога встала высокая девушка. Солнцезащитные очки в крупной оправе скрывали её глаза, но по тому, как она двигалась, Долли поняла, что девушка недовольна. Чёрные волосы были аккуратно уложены волнами, девушка заправила их за уши, открывая переливающиеся прозрачными камнями длинные серьги.

Она подняла блестящую сумочку с земли и, не поправляя короткую чёрную юбку, съехавшую от уверенных шагов ещё выше, направилась к Долли.

Открыв дверь машины, она сначала закинула вещи на заднее сиденье, а затем села сама рядом с Долли. Закрепив очки на голове вместо ободка, она без стеснения стала рассматривать Долли.

– Камила, – сказала девушка, протягивая руку в кольцах.

Она уже не была раздражена, даже наоборот, пребывала в приподнятом настроении. Долли пожала руку, назвав свой номер. Солнечные зайчики, отражённые украшениями на груди Камилы, бегали по потолку машины. Камила не отводила от девушки глаз. Она не останавливалась на деталях, а будто вбирала сразу всю девушку целиком, запечатывая её образ. Долли привыкла к таким разглядываниям, и теперь этот пристальный взгляд новой знакомой не смущал её. Она отстранённо рассматривала тихую улицу, терпеливо ожидая, пока Камила утолит потребность в изучении диковинки.

– Тебе это нравится? – Камила проследила за взглядом девушки.

– Нет, – просто ответила Долли. – Они какие-то неправильные.

– Потому что одинаковые?

Долли мельком взглянула на девушку, оценивая. Она выглядела совершенно непринуждённо, так, словно для неё самой в её двузначной фразе был только один смысл, и он касался исключительно домов. Не дождавшись ответа, Камила продолжила:

– Мне тоже не нравится. Только не из-за домов, а из-за того, как в них живут люди. Я с понедельника только и делаю, что всем тут улыбаюсь, – она недовольно нахмурилась, добавив капризно, – Мы отсюда уедем когда-нибудь или нет?

Долли завела машину и, развернувшись, медленно выехала на трассу. По картам, оставленным в бардачке, она прикинула, что по гиперлупу они доберутся до пункта назначения раньше полуночи, но Камила отказалась спускаться под землю, чему Долли была рада, несмотря на удлинение маршрута, – гиперлуп, который она ни разу не видела, представлялся ей похожим на подземные лаборатории дома.

Внутри у девушки всё холодело от ужаса, когда она думала о том, что происходит на острове теперь. Вопреки расчётам Долли, тревогу подняли уже ночью. Длинный зелёный лаборант, пришедший на пересменку, просмотрел протокол о прошедшей неделе и уже был готов передать его в архив, когда обнаружил отсутствие одних часов.

Сами по себе часы не хранили никакой полезной информации, кроме номера образца, поэтому их не забирали у клонов, отправляя на материк, но они являлись частью инвентаря, числящегося на базе проекта, и их нельзя было оставить в собственность тем, кто уходил с острова безвозвратно.

На минус первом этаже никогда не происходило ничего аварийного – первый уровень не предполагал неординарных задач, и серьёзных проблем здесь возникнуть не могло, поэтому молодой лаборант решил сначала, что третьи часы просто затерялись среди бумаг. Перетряся все папки и не найдя их, он спустился на пол и стал исследовать плинтуса, залезая фонариком в каждую щель. Помещение было большим, рассчитанным на 5—6 рабочих столов, но со временем здесь скопилось столько стопок документов, что из него сделали кабинет на двух лаборантов, занимавшихся в основном организацией этих самых бумаг. На этом же этаже находился медпункт, малый демонстрационный зал и несколько кабинетов других “бумажных” работников, в том числе кабинет главы проекта – доктора Фиделя. На минус втором этаже располагались операционная и лаборатории учёных, занимавшихся вопросами генетики. Ниже третьего, на котором двадцать лет назад и занимались созданием эмбрионов, свободно перемещаться без допуска было запрещено. Впрочем, те три этажа, на которых бывали обычные лаборанты, находились в таком унылом запустении, что желания спускаться ниже не возникало. Клоны выросли, и теперь за ненадобностью всё постепенно превращалось в архив.