— Небольшое столкновение головы с чемоданом, — поглядывая на Митю, громко уточнил отец.
Рядом хихикнули. Митя резко обернулся и увидел юношу чуть выше себя ростом. Курносая физиономия аж вздрагивала от желания расхохотаться — казалось, веснушки сейчас посыплются. Митя представил себя: встрепанного, в сбившейся сорочке, может, даже с синяком на лбу… Почувствовал, что вот-вот покраснеет… и одарил юношу долгим оценивающим взглядом, особенно останавливаясь на потрепанных ботинках и запястьях, выглядывающих из слишком коротких рукавов мундира реального училища. В глазах юноши вместо веселья вспыхнуло возмущение.
«Понятливый», — с довольным злорадством подумал Митя.
Старшие этот быстрый обмен взглядами не заметили.
— Какой переполох мы учинили! Душевно прошу прощения за беспокойство! — Путеец поклонился. — Мне крайне неловко, вы давно в дороге, устали, а тут мы…
Митя только сжал губы: истинный дворянин даже вдали от цивилизации должен выглядеть как после визита цирюльника. А он так и выглядел, ровно до сего момента! Пока не явились эти… тактичные господа.
— Так уж видно, что давно? — весело вопросил отец, ничуть не обиженный наглым замечанием. — Что ж мы стоим, господа?
— Ну что вы! Просто я-то на железной дороге, почитай, с детства, глаз наметан. — Путеец уселся рядом с отцом. — Позвольте отрекомендоваться: Смирнов Александр Васильевич, титулярный советник, инженер Курско-Харьковской чугунки, следую со своего участка строительства в Екатеринослав, в канцелярию губернатора, с весьма важным докладом. Ну и с сыном вот, Гришей…
— Меркулов Аркадий Валерьянович, в отпуску… пока что, — наклонил голову отец. — Еду с сыном смотреть новое имение.
«Говорить, что имение государь подарил, батюшка не станет», — желчно подумал Митя. Чина отец не назвал, что будет в этой их губернии вторым человеком после губернатора — не сообщил, а Мите из-за его либерализма общайся невесть с кем! Почему плебеи полагают, что наличие билета дает им право вот так бесцеремонно навязывать свое общество? Митя брезгливо покосился на плюхнувшегося на диван путейского сынка и подтянул к себе плед.
— Не пожалеете, что купили! — горячо вскричал путеец. — Черноземы богатейшие, и вся Екатеринославская губерния преизрядная… или вот-вот будет таковой. Как Екатерининскую чугунку достроят. Не только зерно вывозить, промышленность здешняя тоже вперед рванет: тут и железо, и уголь. Истинная Новая Америка! В губернии-то у нас не то что на Урале — иностранцам тоже дозволено землю приобретать: хоть под имения, хоть под заводы. Полный город бельгийских представителей, и французы, и немцы есть, даже… — он заговорщицки понизил голос, — из Туманного Альвиона кое-кто имеется.
Митя вздохнул: глупо надеяться, что среди иностранных подданных случатся благородные, светские люди. Наверняка сплошь мужланы, думающие только о железе, угле или вон… железных дорогах.
— Железные дороги, это я вам скажу, сударь, и есть истинный движитель прогресса! — продолжал разливаться соловьем путеец. — Еще лет десять назад проехали б вы так через всю империю? Мало того, что самих дорог было раз-два и обчелся, так ведь у каждой еще и свой хозяин имелся. Это сейчас поезд с рельс на рельсы перевели, и пассажир следует себе дальше, иногда даже и не заметив перемены. А тогда не-ет! Закончилась дорога одного хозяина, выгружайся, да со всеми сундуками на другую тащись: близко ли, далеко — неважно! Вагоны: лавки вдоль бортов поставили, парусину сверху натянули — извольте видеть, вагон! Не то, что сейчас: и диван, и вот… — он слегка сконфузился, — место отхожее.
