Фактор фуры - страница 23

– Погоди, а ты как ее пил? – уточнил Антон.

– То есть? Ртом…

– Неразбавленной?.. – Он заржал. – Они ж, местные, ее только с водой пьют.

– Бавить водку, – пожал я плечами, – такое точно только турку в голову придет…

Антон вообще был явный не дурак почесать языком, Майя больше помалкивала. У меня сложилось впечатление, что они во всем как-то уравновешивают друг друга, являя (по крайней мере, на первый взгляд) близкий к идеалу баланс. Даже внешне: он – экспансивный, смазливый на грани слащавости, она – немногословная, слегка экстравагантная, не то чтоб красавица – «на любителя».

(Девушка Майя. Очень коротко – не налысо, но во втором приближении – стриженная, с выбеленной пушистой травкой на голове, что делает выразительнее чуть простоватое лицо с мелкими чертами и темными большими глазами. Не вполне в моем вкусе, но не лишена определенного шарма – зато совсем, как и супруг, лишена понтов.)

Вечерело и даже темнело. Между деревьев ломаными непредсказуемыми траекториями носились летучие мыши. Слитно грохотали цикады. У ребят с утра парум. Куда именно? На Санторин. Азартная «телега» Антона про красоты острова Санторин (где он сам, впрочем, пока не был).

– А поехали с нами, – сказала вдруг Майя.

– Я? – это было неожиданно. По немногословию девицы я было решил, что моя компания представляет интерес скорее для Антона.

– Ты же говоришь, тебе надо выбирать следующий пункт максимально спонтанно… – Она улыбнулась поверх пластикового стаканчика не то заговорщицки, не то провоцирующе.

– Логично, – говорю. – И откуда вы плывете?

– Из Пирея, естественно. Ну, ты в курсе – двадцать минут отсюда на метро.

Мое электронное письмо Глебову вернулось с пометкой, что по указанному адресу доставлено оно быть не может. Тоже непонятно… Адрес оставался в моем мейл-боксе – значит, что-то произошло с почтовым ящиком Димона. Изничтожили? Кто и зачем?..

Еще вот – мессидж в левой кодировке: набор кириллических букв, прописных и строчных вперемешку. Адрес – нет, не знаю такого… «яхушный» – на «точка ком» (не с него ли пару дней тому – в Стамбуле я еще был – пришла тоже какая-то каббалистика? все равно я ее тогда стер…). Бессмысленно попялившись на экран ноутбука, я вышел с сигаретой на балкончик.

После дневного пекла даже сейчас не чувствовалось особой свежести. И Акрополь, и Ликабет были подсвечены. Афины лежали хрестоматийным морем огней – их густая мелкая россыпь студенисто вздрагивала в восходящих токах: город отдавал тепло. В квартале от меня шумел бессонный променад, долетали звуки попсы и мотороллеров. Совершенно невозможно было уместить в голове, что все это существует на одной планете с родным областным центром, его вице-мэрами и бандюками, ЧОПами и СОБРами, помойками и алкашницами.

Не возвращаться, всплыло вдруг, искусительно щекоча. Никогда. Двинуть на остров Санторин, на остров Кипр, Сицилию, Корсику, Капри, Ибицу. Срубить с экспериментаторов свои две штуки. Закопать этот чертов краснорожий паспорт. Наняться нелегально на какую-нибудь низкооплачиваемую работу – чтоб только на «цикутию» хватало. Жить в такой вот стране, где не бывает снега, поплевывать в Средиземное море. Обучиться балакать по-ихнему, завести себе какую-нибудь непритязательную гречанку.

И ни о чем не вспоминать.

Чем меня москвичи всерьез подкупили – это полным отсутствием такой типичной и такой жлобской черты хоть сколь-нибудь имущей российской публики: повышенной трепетности к градациям престижа и комфорта. Не сомневаюсь, что с деньгами у семейства Шатуриных никаких проблем не было и не предвиделось – и однако же их нимало не парило плыть по-простому, на открытой палубе (под навесом), на деревянной скамеечке, в толпе неприхотливой хипповатой молодежи. Уверен, им и в голову не приходило о таких вещах вообще задумываться (не говоря париться).