Я резко поднялась и тут же пожалела об этом. Привалившись к спинке кровати, я ждала, когда боль утихнет. Тело по-прежнему ныло, но повиновалось охотнее. Чудесно, сесть почти без потерь мне удалось. Теперь я могла посмотреть в окно.
Прямо в стекло билась сосновая (предположительно) ветка. Огромная, разлапистая, как на картинках из детских книжек. Причем даже не одна: ласковый золотистый свет пробивался через множество ветвей и падал на подоконник не то кружевом, не то рваной занавеской. Дом, где находилась моя нынешняя комната, стоял прямо посреди леса.
В дверь постучали. Я вздрогнула. Даже примерно не представляю, кто бы это мог быть. Вошёл парень. Светлые растрёпанные волосы, почти прозрачная бледная кожа, серые глаза. Он показался смутно знакомым.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – без особенной уверенности отозвалась я
– Помнишь меня?
– Нет, – осторожно ответила я. Лучше пока воздержаться от язвительных комментариев.
– Итак, – с театральной загадочностью произнёс он и сел прямо на пол. Извлёк из-за спины кинжал с лазуритовой рукояткой и лезвием из странного голубого металла. – Помнишь, что это?
Этот кинжал будто разрезал голубую пелену и сквозь неё хлынули воспоминания: тот день после школы, парк, подруги…
Память вернулась. Я замерла, опасаясь, что меня снесёт этим потоком. Парень улыбнулся и поощряюще кивнул.
– Ещё раз. Ты меня помнишь?
– А хотела бы забыть, – я злилась за историю возле остановки скорее по инерции, чем в действительности.
– Где мы? – я устало потёрла лоб.
– Скоро узнаешь, – заговорщицки бросил он, вставая. – Приводи себя в человеческий вид и пойдём. Жду тебя снаружи.
Он махнул кинжалом прямо перед моим лицом и хлопнул дверью прежде, чем я успела задать хотя бы один вопрос. Мудрое решение.
Вздохнув, я неуверенно поднялась на ноги. Все мышцы и кости по-прежнему болели, словно меня избили или переехали, но жить можно.
Я подошла к шкафу. Внутри обнаружились три длинные туники, отличавшиеся только цветом, двое штанов из грубой ткани, напоминающей джинсовую (сейчас я сообразила, что Джон был одет во что-то похожее), несколько пар белья и единственную пару обуви в составе высоких чёрных сапог. На дверце шкафа с внутренней стороны оказалось безупречно чистое зеркало. Насчёт нечеловеческого вида Джон был, пожалуй, прав, я выглядела совсем плохо: больные глаза на побледневшем лице обрамляли синяки, волосы спутались и как-то потускнели. Я проверила вторую дверь и нашла за ней ванную. Превосходно. Отстирать кожу до скрипа, отмыть и вычесать волосы и ещё влажными аккуратно заплести, одеться, неотрывно рассматривая оплывшее лицо, несколько раз оправить одежду, обуться.
Я подошла к входной двери и застыла, положив ладонь на ручку. Иногда не нужно пытаться пробить стену неизвестности, пока она не подастся сама. Но шагать за неё страшно. Сердце нервно забилось, отдаваясь в висках. Я выдохнула, выпрямилась. Действуем осторожно, но решительно, не рискуем зря, но и шансов не упускаем. Я нажала на ручку и вышла.
– А ещё дольше нельзя было? – Джон отклеился от стены и отпустил рукав туники.
Можно было, даже следовало.
– Извини, постараюсь больше так не задерживаться. Приведение в человеческий вид потребовало больше времени, чем я рассчитывала.
– Не страшно, вид у тебя всё равно человеческий при любых обстоятельствах.
Я чуть удивлённо подняла брови.
– Это звучало хуже, чем я рассчитывал. Я имел в виду, что ты единственный человек в этом доме.
