– Это глупая судьба, – продолжал он, вернувшись домой. И шептал это безостановочно, открывая почтовый ящик в подъезде и с содроганием ощупывая холодную металлическую пустоту внутри него. – Это мерзкая судьба, отвратительная, – твердил, поднимаясь на лифте. – Но это моя судьба, – уверился в который уже раз, открывая ключом дверь квартиры.
Анатолий Васильевич еще не спал, вышел встретить его, даже руку пожал против обыкновения.
– Как успехи?
– Плохо дело, дядя Толя. Ничего у меня не получается. Не везет фатально, – сквозь зубы вполголоса, с надрывом ответил Александр Сергеевич. – Уезжаю в деревню. Решено.
– То есть как?! Заходи, поговорим…
Александр Сергеевич снял куртку, придирчиво оглядел себя в зеркало и прошел в гостиную.
– В деревню, значит, уезжаешь? А работа? – спросил его дядя.
– Уволился. Рассчитают в три дня и все – свободен! Знаешь, как мне все это надоело! А больше всего надоело у моря погоды ждать! Хватит!
– Ты хотя бы представляешь, во что превратился дом в деревне? Ничего там не осталось, а если и сохранилось хоть что—то, то никаких денег не хватит, чтобы это восстановить!
– Все равно уеду, – упрямо повторил Александр Сергеевич.
Дядя Толя покачал головой:
– Неужели ты устал от нас?
–Что ты?! – испуганно произнес Александр Сергеевич. – Дело вовсе не в вас.
– Саша, ты не представляешь, какие проблемы наживешь, если вернешься в деревню! Оставайся, пристрою тебя к нам. Станешь нашим функционером. Золотых гор не обещаю, но после выборов!.. Или ты из—за стишков своих убиваешься?! Неужели из—за рассказиков захандрил?..
На это Александр Сергеевич ничего не ответил.
– Пойду я, пожалуй, спать, – сказал он после некоторого молчания. – Устал.
– А как же Алла?
– Найдет себе другого…
– Смотри, Сашка, не веришь ты мне! Но придут ОНИ, и останешься ты в своей деревне на веки вечные, и будешь телятам хвосты крутить! ОНИ всех поэтов в колхозники переведут.
– Ты ведь говоришь, что они не пройдут…
– Да! Потому что мы костьми ляжем, но не пропустим их! – неожиданно рявкнул Анатолий Васильевич. – Но бойся, мотай на ус: кто не с нами сейчас, тот с ними!..
– Спокойной ночи, дядя Толя, – оборвал его прокламации Александр Сергеевич.
– Решай, Саша. Решай, в какой лодке плыть и с кем плыть, – сказал ему напоследок дядя.
Загвоздка была в том, что Александр Сергеевич считал себя литератором и поэтом. Изредка в тематических номерах местной газеты печатали его стихи и небольшие рассказы. Раза три его имя появлялось в литературном альманахе. Другой бы этому радовался, но на Александра Сергеевича достигнутое лишь навевало тоску, так велики были его амбиции.
На утро за завтраком ночной разговор повторился. За столом, как и следовало ожидать, поднялся крик. В бой вступила супруга Анатолия Васильевича. Она то бледнела, то вдруг становилась багровой и выкатывала бесцветные глазки, но на племянника впечатление так и не произвела.
Весь последующий день Александр Сергеевич укладывал вещи и, томимый предчувствиями, перелистывал блокноты с черновыми записями. Вечером появилась Алла, и несколько часов кряду продолжался у них неприятный и совершенно бессмысленный разговор с заламыванием рук над головою и обильными женскими слезами.
Утром следующего дня Александр Сергеевич съездил на бывшую работу, взял расчет и деньги по остатку. Полагалось на прощание гульнуть, посидеть с бывшими сослуживцами за бутылочкой. Но заходить к ним он не стал, потому что был зол на этих людей за редкостное равнодушие.
