По факту же все было готово к отъезду, и оставалось ему только перелистывать черновики и проклинать судьбу.
– Это дело поправимое, – Сергей Никанорович пнул по четверти. – Летом подтяшем, подправим. Жить можно. Ну, проходи, что ли, новый хозяин!
Он звякнул замком. Жутко заскрипела несмазанными петлями дверь, и Александр Сергеевич переступил порог родительского дома. Просторные сени были заставлены старинными «горками» и лавками. В небольшое оконце падал со двора тусклый свет.
Они прошли в дом. Сергей Никанорович тактично кашлянул и пробормотал что—то вроде: «Вот и новый хозяин!» или «Вот с однова и хаза!» Снял шапку и сделал такое движение, словно хотел перекреститься.
– Печи протопишь, – размеренно говорил он. – А так—то дом теплый. Правда, первое время сыровато будет, так что дров не жалей. Все одно здесь зады менять надо, так что стайки ломай, не стесняйся. – Он посмотрел на Александра Сергеевича. – Мебели, вроде, хватает. Матрасы у меня возьмешь. Девку тебе добрую справим! – Сергей Никанорович хохотнул и заторопился: – Пойду, доски от ставней оторву. А ты устраивайся.
Как только он вышел, с Александром Сергеевичем случилось что—то вроде полуобморока. Стало ему вдруг нестерпимо тяжело, но вместе с тем все чувства чрезвычайно обострились. Александр Сергеевич слышал, что происходит на улице, и ощущал сумеречное дыхание брошенного на долгие годы дома: неясное поскрипывание половиц и шорохи. Ему вдруг показалось, что от давно нетопленных печей тянет теплом. И в тот же миг сердце его сжала тоска. Он почти не помнил родителей и почти забыл этот дом.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
