– Ох. Не по душе мне все это, – Анатолий поежился, словно бы сейчас находился на морозе.
– Перестань. Это будет правильно. Только представь, сколько пользы ты можешь принести обществу. Твой дар не должен пропадать впустую. Ну, что скажешь? Ты ведь думал об этом нашем разговоре?
– Думал, – вздохнул Анатолий.
– И что надумал?
– Хорошо. Я согласен.
– Вот и чудненько, – Виталий улыбнулся и часто-часто потер ладони друг о друга, – Значит, договорились? Ты можешь назавтра взять отгул на своей работе?
– Завтра? Нет. Вряд ли. Но послезавтра, пожалуй, я бы мог отпроситься.
– Замечательно. Значит, послезавтра утром, часов в восемь, мы с тобой встречаемся возле твоего дома. Я заеду за тобой на машине, и мы рванем в мою контору. С начальством я договорюсь.
– Хорошо. Послезавтра…
На подполковника Журавлева Игоря Ильича Анатолий произвел неизгладимое впечатление. Первоначально настроенный скептически начальник Виталия заметно преобразился уже после первого пересказа Зябликовым своих видений по предоставленному ему на рассмотрение дела сорокалетней давности. Смирнов во время устроенного Анатолием представления словно бы и не присутствовал в этом месте, скромно разместившись в дальнем углу рабочего кабинета. Но он с внутренним злорадством следил, как брови его руководителя по мере того, как Анатолий все дальше и дальше продвигался в пересказе своей версии произошедшего многие годы назад, медленно ползли все выше и выше, заползая на широкий начальственный лоб, отражающий искусственный свет. Интересно, что будет с этим жиртрестом дальше, подумал Виталий?
Зябликов поведал подполковнику, что, по его мнению, в том деле, которое он сейчас держал в руках, есть одна интересная особенность. «Какая?», – с некоторым ехидством полюбопытствовал Журавлев. Испытуемый с невозмутимым видом доложил следующее.
Не называя никаких имен (из материала, что он держал в своих руках, абсолютно все настоящие имена участников тех событий были изъяты), Анатолий четко представил увиденную им картину самого преступления. Как оно было совершено, какими мотивами руководствовался преступник, как тот пытался скрыть следы преступления. Уже одно только это поразило Журавлева. Еще больше его поразило предположение Анатолия, высказавшего свое мнение о возможных мерах, предпринятых следователями, которые и привели к поимке преступника. Но когда Анатолий повторил, что в этом деле ему видится некоторая особенность, заключающаяся в ложном обвинении непричастного к преступлению человека, подполковник на мгновение лишился дара речи. По мнению Зябликова выходило, что, как ему кажется, определенные выводы криминалистов, показания свидетелей первоначально могли направить следственные органы по ложному следу. Вероятно, был задержан и обвинен человек, который не смог в полной мере доказать свою невиновность. И лишь спустя некоторое время, возможно, новое похожее преступление, совершенное настоящим злодеем, заставило следователей повторно обратиться к пересмотру данного дела. Уже в следующий раз истинный преступник был разоблачен.
– Поразительно, – пробормотал Журавлев, когда справился с потрясением, – Просто немыслимо. Такое впечатление, Анатолий Степанович, что вам заранее на руки были выданы эти материалы, и вы предварительно хорошо их изучили. Но ведь я знаю, что это не так.
– Это значит, что мои видения каким-то образом совпадают с тем, что вы мне дали на рассмотрение? – поинтересовался Анатолий.
