– Обязательно расскажешь, – Анатолий закивал головой, – А мужа-алкоголика отпустили?
– Отпустили. До суда на подписку о невыезде. Он должен свидетельствовать на процессе. И еще.
– Что?
– В этом деле мне снова несказанно повезло. Убийца хоть и тертый калач, но не совсем крутой.
– Что это значит?
– Он, конечно, во всем признался, решив, что ему больше ничего не светит. И при этом почему-то отказался от услуг адвоката. Я же, повторю, подготовил материалы таким образом, чтобы про мою провокацию нигде не упоминалось. Но все равно есть вероятность, что на суде все это может всплыть. И тогда…
– Мне видится, что все обойдется, – уверенно произнес Анатолий.
– Будем надеяться. Но если все же это всплывет… Что ж. Как-нибудь отмажусь. Честно признаюсь, что пошел на подлог, что просто пофантазировал, а преступник поверил и решил, что не стоит таиться. Ну, и… Не знаю, в общем. Там видно будет.
– Не будет такого. Я тебе говорю. Верю, что не будет, – Анатолий постарался успокоить друга, – Тебе налить еще чайку?
Примирение прошло удачно, подумал Виталий.
С тех пор прошло еще три месяца. При личных встречах Виталий уже старался гораздо менее категорично оспаривать предложенные Анатолием версии по тому или иному преступлению. Он понял, что его друг (к своему бывшему однокласснику Виталий и вправду стал относиться как к настоящему другу: настолько они сблизились) очень ранимый человек. Толик всякий раз достаточно болезненно воспринимал малейшее недоверие к собственным видениям. Все-таки, понял Виталий, в этом внешне неуверенном в себе человеке присутствует какая-никакая самовлюбленность и незыблемая уверенность в собственной правоте по тем или иным представлениям жизненных ситуаций. Не стоило пытаться разрушать в нем эту его уверенность. Сам Виталий просто принимал к сведению все, о чем ему рассказывал Анатолий во время их общения, а затем, если считал, что тот в чем-то немного ошибается, действовал исключительно по собственному усмотрению. Впрочем, основная линия, представленная Толиком, всегда учитывалась и была в приоритете. Сообщая Анатолию о конечных результатах своей работы, Виталий иногда намеренно упускал некоторые подробности личной самодеятельности, чтобы случайно не задеть гордость друга, советующего ему действовать так, как это видится ему. Но, так или иначе, паранормальные способности Анатолия (назвать их как-то по-другому Виталий не мог) удивительным образом способствовали распутыванию любых дел. И он пользовался этой способностью друга, что в конечном итоге благоприятно начало сказываться на его личной карьере.
Впрочем, однажды, но лишь однажды, друзья провели не очень приятную для обоих беседу, результатом которой стала договоренность, что они не будут возвращаться к каким-либо старым, уже закрытым, делам, чтобы не усугублять и так не вполне стабильное душевное равновесие, расшатываемое новыми их совместными предприятиями. Толик долго не принимал это условие, но, в конце концов, согласился жить лишь сегодняшним днем, на чем категорически настаивал Виталий…
***
Недавно было распутано очередное уголовное дело. Виталий навестил Анатолия, чтобы, как это уже было принято, доложить ему об успешном расследовании, к которому его друг приложил свою руку. Новоиспеченный майор уже прекрасно знал, что, отчитываясь перед Анатолием и при этом многократно упоминая немаловажную роль своего тайного консультанта, он очень серьезно улучшает благостное настроение человека, относительно недавно почувствовавшего собственную значимость в этом мире. Но если Анатолию было достаточно (во всяком случае, он сам так утверждал) того, что о его участии в каком-либо расследовании, порученном Виталию, кроме самого Виталия, никто не имел ни малейшего представления, то вот Смирнову подобная ситуация стала казаться несправедливой. Правда, он смутно представлял себе, как такое положение вещей можно было бы изменить. Поэтому он и решил серьезно поговорить с другом на эту тему.
