– Тогда это меня так обрадовало, что я не стал выяснять все мотивы его поступка. – Лицо собеседника стало каменным.
– То есть они были? – догадался я.
– Да, мой царь, – склонил он голову, – он попросил меня отнять жизнь у одного человека, который ему мешал, и я это сделал.
Моя челюсть едва не отвисла. Глава нома явно был не настолько глуп, чтобы вот так признаваться в совершённом преступлении, за которое в Египте положена смертная казнь, для этого нужно было иметь не только смелость, но и какие-то другие свои резоны.
– Я понимаю, мой царь, что могу наговорить себе на казнь, но я уже говорил твоему величеству, в этой жизни мне вообще нечего терять, – совершенно спокойным тоном сказал он, отпивая из своего кубка вино.
Разговор становился всё интереснее и интереснее.
– Дальше, – разрешил я.
– Потом был ещё один человек, а потом ещё, – глава нома пожал плечами, – а затем я потерял им счёт.
– У меня в голову начинаются закрадываться нехорошие мысли, – признался я ему, – схватить тебя и его, затем пытать вас, чтобы узнать, а не наговариваешь ли ты на видного полководца, примерного человека и семьянина.
– На всё воля твоего величества, – пожал он плечами, – после того как я устранил по его приказу того главу жреческого рода, откуда была моя жена, господин Хоремхеб, видимо, понял, что я стал опасен для него и слишком много знаю. Так что он отдал мне приказ убить ещё одного человека, а сам договорился с меджаями, что меня будут ждать в доме жертвы и убьют при аресте.
– Но ты всё ещё жив, – хмыкнул я.
– Да, я убил всех напавших на меня, но пощадил того, кого послали меня убить, – кивнул он, – и пришёл за головой моего когда-то любимого командира, которого почитал тогда больше, чем своего отца.
Тут он задумался, его лицо стало печальным.
– Он выкупил свою жизнь, мой царь, за большое количество золота и одновременно с этим отрёкся от меня.
– Так ты стал снова безродным, но хотя бы при деньгах, – подвёл я итог этого эпизода его жизни.
– Да мой царь, всё верно, – согласился он со мной, – золотом я, став за эти годы немного умнее, выгодно распорядился. Вложил в одно дело, связанное с торговлей, и за пять лет стал самым богатым человеком своего города.
– Но всё ещё безродным?
– Нет, мой царь, – улыбнулся он, – за золото в другом городе я купил долги одного когда-то знатного жреческого рода и вошёл в него, как будто родился в нём, но вырос в другом месте. Получив таким образом новое имя и должность. Имея деньги, я по-прежнему выгодно их вкладывал, и однажды мне предложили в жёны девушку из другого рода, который боролся за власть в Абидосе с тремя другими родами, но ему не хватало золота для подкупа нужных людей. Я согласился, и вскоре, когда три рода устали грызться между собой, меня предложили как компромиссную фигуру на должность главы города. Я справился и через десять лет ровно на тех же условиях, не быть близким ни к одному из трёх родов, которые боролись за власть, стал главой нома.
– Ты говорил, что женился, – напомнил я ему, – трудно быть беспристрастным, имея жену из одного из этих родов.
– Я убил её своими руками, мой царь, – ответил он, лишь мельком посмотрев на меня, – а её родным сказал, что она умерла от несчастного случая. Вот такова моя история, твоё величество.
И тут до меня дошло, что, видимо, всё это было не просто так, ну не стал бы человек сам идти на заклание.
